Дядя Петя ест торт, повернувшись к Жеке и разговаривая с ним о его отце, так что от него спасения не дождешься. Мы с Асей в итоге тупо молчим, оба сосредоточившись на своих тарелках и чужой болтовне.

– Мне понравился твой подарок, – через несколько минут напряженного молчания, говорит она, пока я размышляю, почему по телефону нам легче общаться, чем лицом к лицу и как мы вообще дошли до такого.

– Надеюсь, и ей понравится, – отвечаю я, потому что купил мини-кухню, хотя наша малышка как-то не проявляла до этого интереса к кулинарии.

– О, я уверена, – улыбается Ася, поднимая на меня взгляд и мне становится как-то не по себе, потому что я понимаю, что до этого она избегала прямо смотреть на меня.

– Ты сегодня нервная, что-то случилось?

– Да нет, – пожимает она плечами, невольно приковывая к ним мой взгляд.

Я ей этого никогда не говорил, но на ней сегодня одно из моих любимых платьев в ее гардеробе. Оно довольно простое на вид, из белой шерсти, но у него умопомрачительный вырез, открывающий плечи и ключицы, а также верхнюю часть груди в разумных пределах. Я помню, как легко его было стянуть до талии, одним движением обнажая ее грудь, в которую я жадно зарывался лицом и…

Черт, только этого не хватало! Совсем не время сейчас предаваться воспоминаниям, потому что мое тело реагирует совершенно недвусмысленно, а дыхание учащается. Я понимаю, что открыто пялюсь, поэтому быстро отворачиваюсь, но судя по тому, как покраснела Ася, она уже догадалась о чем я думал.

– Надежда, вам нравится работать няней? – спешит она перевести внимание на сидящую перед собой няню Вари.

«Палишься» – приходит мне сообщение от Феда и я зло смотрю на него через стол, пока он язвительно усмехается. Не знаю, в чем его проблема, но он достал уже.

Дубов отворачивается, как ни в чем не бывало продолжая вслушиваться в разговор дяди Пети и Жеки, а я сижу, словно пришибленный, ожидая момента, когда мы уже встанем из-за стола и пойдем смотреть эти чертовы подарки.

***

– Дядя Фея, спасибо! – визжит Фима, увидев его подарок.

Я бросаю на Феда убивающий взгляд, в очередной раз злорадствуя над тем, как его называет Фима. Все-таки, не зря я зову его Федей вслух, чего он очень не любит, потому что моя умная доченька решила, что Федя и правда звучит лучше, чем Фед, хоть она и не может правильно это выговорить.

– Да, Федя, спасибо тебе большое! – с сарказмом говорю я, злясь за этот живой подарок.

Не понимаю, как раньше не заметила, что он пронес коробку с дырочками, но до момента открытия подарков, Дубов удачно скрыл, что принес не куклу и не плюшевого зверька, как обычно, а самого настоящего, дышащего, гадящего и просящего еды хомяка. Хорошо хоть не собаку, и на том спасибо.

– Ой, какой хорошенький! – облепляют Фиму другие дети, любуясь зверьком, пока я изо всех сил держусь, чтобы не сказать что-нибудь грубое при гостях.

– За ним легко ухаживать, расслабься, – имеет наглость заявить мне Фед, видя мое недовольство. – Просто не забывай его кормить.

– Не бей его, я сделаю это за тебя позже, – шепчет мне на ухо Ваня. – У меня и так руки чесались давно.

– Только не насмерть, – шучу я, немного расслабляясь.

Ваня однажды, еще когда мы учились, сбила Феда машиной и мы при любом удобном случае напоминаем им об этой истории, которую они хотели бы скрыть, да не вышло.

– Он нас обставил, – вздыхает рядом со мной подошедший Кир. – Вот гад!

– И не говори, – соглашаюсь я, потому что Фимка явно сочтет его подарок лучшим.

Так и получается, потому что, когда все ее подарки распакованы и просмотрены, Фима возвращается к своему хомяку, которого назвала Толстяком, и носится с ним по всей квартире, прижимая к груди и отказываясь положить в клетку.