“А может, они заподозрили и решили забрать его и спрятать?”, – испугалась я, вылетая из комнаты сына в гостиную.

Страх был настолько сильным, что в голове зашумело.

Служанки ушли спать. Они не считали нужным сидеть с нами всю ночь. Не такого уж и высокого полета гости. Это графине или баронессе могут всю ночь носить носовые платки, пока она читает слезливый любовный роман. Для нас посчитали это роскошью.

Выйдя в коридор, я направилась по нему, чувствуя, как заходится испуганное сердце. Я положила руку на него, словно пытаясь удержать в груди.

Внезапно я услышала голос. И решила пойти в его сторону. Он доносился оттуда, куда мы еще не ходили. После низкого голоса с вопросительной интонацией, я услышала детский, который тут же узнала.

Слава богу! Все в порядке. Но что мой сын делает ночью в чужом замке, в крыле, в которое мы не ходили днем?

Я подошла к приоткрытой двери, с удивлением понимая, что – это оружейная комната.

– Мне разрешил старший герцог, – с достоинством произнес голос Вэндэла. – Я пришел к нему и сказал, что мне нужно защищать маму. Кроме меня в этом замке ее никто не защитит.

Послышался лязг, словно кто-то ударил железкой о железку. Я притаилась возле приоткрытой двери, сглатывая ком тревоги.

– И ты умеешь с этим обращаться? – спросил голос, заставивший меня замереть. Это был голос Амбера.

– Да, меня этому научил отец, – ответил Вэндэл с гордостью и сожалением.

– А что случилось с твоим отцом? – спросил Амбер.

Зачем он задает такие вопросы ребенку! Это же возмутительно причинять мальчику боль воспоминаниями! Лорд Грассгофф погиб по нелепой случайности. На карету напали. Перепутали. Он проезжал мимо наших соседей, которые были не в ладах с другими соседями. Одни соседи наняли разбойников караулить карету кровного врага. И по насмешке судьбы этой же дорого домой возвращайся мой муж.

В тот день он приехал домой раненым, слуга занес его в дом, и бедный Лорд Грассгофф умер у меня на руках, не дождавшись лекаря.

– Вы умеете хранить тайны? – спросил голос Вэндэла. – Мой отец говорил, что большинство аристократов на такое не способны. Поэтому не посчитайте это оскорблением, но я вынужден взять с вас клятву. Моя драгоценная не должна знать то, что случилось на самом деле. На моего отца никто не нападал. Он умер совсем иначе.

– Клянусь, – послышался насмешливый голос Амбера. Он разговаривал с сыном по-взрослому и слегка снисходительно.

– Мой отец погиб на дуэли. Он защищал честь мамы. Но мама об этом знать не должна, – произнес Вэндэл. – Один негодяй сказал ему, что моя матушка была падшей женщиной и жила до него с каким-то военным. Он ее сгубил и на ней не женился. А еще этот негодяй сказал, что я – не его ребенок, а ребенок того, военного. И папа не стерпел такого. Он вызвал негодяя на дуэль. Папа убил его, но негодяй успел его ранить…

О, боже… Мне на секунду стало плохо. Слабость во всем теле заставила меня опереться на стену. Я сползала по стене, чувствуя, как дрожат губы.

– А тебе сколько лет? – спросил Амбер, пока я беззвучно плакала.

– Мне шесть лет, – произнес Вэндэл. – И все, что сказал этот негодяй – неправда! Моя мама никогда бы не стала жить с каким-то подлецом, который бы ее бросил. А если бы это было правдой, я бы нашел этого подлеца и вызвал бы его на дуэль. Потому что такие проходимцы, как он, на свете жить не должны.

Повисла тишина. Все слова, который адресовал Вэндэл подлецу только что дошли до адресата.

– А если бы мама его бросила? – спросил Амбер. – Не он маму, а она его. Если бы она просто взяла и в один прекрасный день сбежала от него?