ИВАН

Жучка мне поставили. Засунули в рубашку и штаны.

ЭДИК

Кто поставил? Мусора, что ли?

ИВАН

Да… мусора…

ЭДИК

А разве такое бывает?

КОЛЁК

В принципе, всё бывает… Сейчас техника такая, что что угодно может быть. Он же парень здравый. Не похоже, что у него чердак потёк.

Эдик достал спрятанную между досок тонкую заточку, бережно развернул целлофановый пакет, извлёк из него маленький кусочек сала и стал аккуратно нарезать его очень тонкими ломтиками.

ЭДИК

Давай хлеб.

Колёк протянул ему кулёк с хлебом, напоминающим толстый лаваш.

ЭДИК

Это на хуй, его жрать нельзя вообще, кранты наступят желудку. Там в углу посмотри, остался кусок вольного хлеба из моей передачки.

Колёк покопался в пакетах, сваленных в углу у стенки, и нашёл завёрнутую половинку булки серого хлеба, подал его Эдику. Тот стал аккуратно резать его на тонкие кусочки и класть на каждый ломтик сала. Он протянул один такой бутерброд Ивану. Иван помотал головой.

ИВАН

Нет, не надо. Не голоден я.

ЭДИК

Бери, на хуй! Что из себя целку строишь… Не голоден… Хавай, пока дают.

Иван посмотрел на грубые, костистые руки мужика с узловатыми пальцами, так бережно раскладывающего тоненькие кусочки сала на хлеб, и вдруг до него дошли слова Христа: «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царство Небесное». «Воистину, – подумал он, – богатый не поделится с тобой даже лишним, а нищий разделит с тобой остатки своей последней еды». Он смотрел на этих несчастных, простых русских мужиков с поломанными судьбами и совершенной неизвестностью впереди и не мог проглотить откушенный кусок из-за подступившего комка к горлу. Колёк передал ему пластиковую бутылку со срезанным горлышком, полную горячего чифира. Иван сделал глоток и прожевал.

КОЛЁК

Тебя, Ванёк, мусора подмолодили нехило… по-взрослому. Ни хуя, не ссы, тут они тебя уже пиздить не будут. Охрана такой хуйни не позволит. Им на хуй не надо, чтоб им потом предъявляли за урон здоровью…

ЭДИК

Тут – да, тут им пиздить не дадут. Вот на тюрьме могут в пресс-хату кинуть. Там нелюдей до хуя…

ИВАН

Почки, по ходу, отбили, бляди. Я утром поссал, и моча розовая… кровь.

КОЛЁК

Это да, но это хуйня, не парься. У меня было такое. Только не пиздили, а я сам прыгнул с третьего этажа. Меня прихватили мильтоны на вокзале, а я как раз в розыске был. Привезли в отдел. Кто… что… Разбирались пока, говорю: отпустите поссать. Меня мусор в туалет вывел и за дверью стоит. А там типа тамбура, такая хуйня с умывальником, и окно открыто. Лето. Ночь. Глянул: высоко – пиздец! Третий этаж. Ну, хули, думаю, семи смертям не бывать, а одной не миновать, будь что будет. Вылез в окно, повис на нём на руках и вниз прыгнул. Как уебался об асфальт, аж протрясло от боли. Ногу сломал на хуй. Быстро-быстро отковылял оттуда, короче. Лепила знакомый был, в больницу меня пристроил. Мне там такой шарнир прикрутили прям на винтах в кость, титановый. Временная хуйня, надо было снять через год, опять операцию делать. Да хули… Суета… Всё недосуг, опять спалился – ещё отсидка… Так с этим шарниром в ноге и хожу уже лет десять. Но это не суть, я тогда тоже в больничке в дальняке стал ссать, смотрю, всё красное, аж охуел. Анализы взяли – почки по пизде. Я когда приземлился, по инерции меня тряхнуло вниз, и, видимо, почки о спину ударились или о колени, хуй знает, но, короче, отбил их на хуй. И недели через две само прошло всё. Анализы нормальные стали. Так что не парься. Ты молодой, здоровый, всё на место встанет…

ИВАН

Да дай Бог!

КОЛЁК

Мусора, суки, ушлые. Видят, ты не озлобленный, тихий, и бьют тебя, свою хуйню с тебя вымораживают. Я бы такой развал не допустил. После Магадана озверел я полностью… насчёт мусоров. По хуй, пусть хоть убьют меня, но рвал бы им кадыки зубами, сколько смог бы, за собой на тот свет забрал этих блядей…