Алина любила сбежать к подружке и пожаловаться на папу, на маму и на другие проблемы, пока Наташа гоняла бесконечные гаммы. Бабушке она не хотела всего этого говорить, чтобы лишний раз не расстраивать. Любовь Ивановна стала самым близким человеком в жизни девочки, заменив обоих родителей. Алина её просто обожала и меньше всего желала обсуждать с ней такие неприятные темы. То ли дело подружка, которой можно рассказать всё без прикрас.

Наташу очень рано отдали в музыкальную школу. Она являлась тем редким ребёнком, который готов с удовольствием сидеть за инструментом и безостановочно играть. Хотя так долго заниматься, конечно, сложно. Но Наташа наслаждалась прикосновениями к клавишам, их вибрацией и теми волшебными звуками, которые рождались из-под пальцев. Она уже тогда поняла, что всю свою жизнь посвятит музыке. Даже мечтала о том, как у неё родится дочка, которую она научит играть на фортепиано. Вдвоём они будут выступать на большой сцене и непременно станут известными. Наташа испытывала восторг, превращая странные закорючки, запечатлённые на разлинованной бумаге, в мелодии, ласкающие слух. В музыке девочка находила отдушину, ведь только наедине с фортепиано она могла быть по-настоящему свободной, открытой и окрылённой.

Алине хорошо запомнился Наташин день рождения – тринадцатилетие. Не круглая дата, но родные подруги почему-то решили отметить это событие пышно. И пусть Алининой семье, где не считали каждую копейку, подобная пышность казалась дешёвой, но это было неважно. Непередаваемая атмосфера праздника увлекала за собой и вселяла веру в чудеса.

В тесной гостиной почти всё свободное пространство занимал овальный стол. Его покрывала молочная скатерть с игриво свисающей бахромой, которая мягко ложилась на колени. Все сидели в весёлой тесноте. Дедушка рассказывал фронтовые байки. Бабушка с озорной улыбкой повторяла: «Ври больше». Мама беспрестанно бегала на кухню: то приносила очередные вкусности, то подкладывала всем нежнейшее картофельное пюре. А папа пытался усадить её на стул, чтобы она наконец-то могла отдохнуть. Все с любовью смотрели на Наташу и радовались, что она привела в гости подружку. Хотя бабушка в шутку говорила, что уже пора женихов приводить, а не только подружек.

После вкусного и сытного обеда все приготовились слушать «Турецкое рондо». Наташа с пяти лет ходила в музыкальную школу и подавала большие надежды. О её успехах свидетельствовала стена над фортепиано, плотно увешанная разнообразными похвальными грамотами.

Длинные пальцы быстро и легко скользили по Ля-мажору, будто поглаживая чёрно-белые клавиши. Алина тоже когда-то хотела так играть, но её одолевала лень от одной мысли, что придётся стучать по клавишам часами. Куда приятней было ходить по магазинам и тратить на ерунду деньги отца.

– Умерла, – произнесла бледная Алина, на ватных ногах заходя к Наташе в комнату.

В тот вечер четырнадцатилетняя Алина ушла на свидание и осталась ночевать у мамы. Она не подозревала, что больше никогда не увидит бабушку. Утром маме позвонили из больницы и сообщили эту печальную новость. Оказалось, что у бабушки ночью прихватило сердце и она вызвала скорую. Но врачи приехали слишком поздно: пожилая женщина уже не дышала.

Алина винила себя за то, что в этот момент отсутствовала и не помогла бабушке. Не успокаивали и разговоры о том, что Любовь Ивановна скончалась скоропостижно и любой, кто находился с ней рядом, ничего не смог бы изменить. Но Алина продолжала чувствовать свою вину. Она могла бы побыть с бабушкой в последние минуты. Отягчающим обстоятельством девочке казалось то, что из дома она уходила после небольшого скандала: бабушка и внучка повздорили из-за немытой посуды. Любовь Ивановна тщетно просила Алину о помощи по дому, ведь та всегда считала домашние хлопоты ниже своего достоинства. Она вовсе не хотела расстраивать любимую бабушку, но так уж сложилось в её подростковом сознании.