Гастер зарычал, оскалив зубы. Он явно планировал вонзить их в Барни.
– Гастер, послушай, – сказал Барни, радуясь хотя бы тому, что Гастер мог его услышать. – Это я, Барни. Спроси у меня что угодно. Что-нибудь, что могу знать только я, и…
Гастер, щелкая зубами, сделал шаг вперед. Барни вжался в стену. В человеческом мире ни одно животное не казалось таким милым и безобидным, как спаниель породы Кинг чарльз. Но не в кошачьем мире…
– Подлый трусливый котяра!
– Гастер! Клянусь тебе, я – Барни. Вчера у меня был день рождения. Мой папа пропал, и, возможно, умер. Мой папа – ну, ты знаешь, это он взял тебя из собачьего приюта.
Услышав это, Гастер пришел в ярость:
– Из собачьего приюта?! Какое пятно на моей репутации! Да как ты смеешь?! Повторяю еще раз: я спаниель Кинг чарльз. Мои предки жили при королевском дворе короля Карла Второго. Им оказывали почести, о которых остальные собаки могут только мечтать. Собачий приют! Какое оскорбление!
Барни не знал, что и сказать.
– Но это правда. Твои предыдущие хозяева от тебя отказались. Так что мы тебя спасли. А именно, папа тебя спас.
Гастер замер, о чем-то задумавшись. Может быть, Гастер все-таки проникся его словами? И станет его союзником? Но нет.
– Врррру-н! – прорычал Гастер.
И его оскаленные челюсти придвинулись еще ближе.
«Я сейчас умру, я сейчас умру, я сейчас…»
Закрыв глаза, Барни смиренно ждал, когда пес откусит ему голову, но этого почему-то не произошло.
Огромные зубищи были уже в миллиметре от Барни, когда вдруг собаку резко оттащили назад. Это миссис Ив схватила его за ошейник – не ведая о том, что тем самым спасла жизнь своему сыну.
Открыв глаза, Барни увидел великаншу, нависшую над ним.
Мама тоже его заметила. Только она, конечно, не поняла, что это он.
– О боже! – воскликнула она. – Кошка! Барни, будь так добр, скажи мне, что в твоей комнате делает кошка? Барни? Барни?.. Барни?!
Она растерянно уставилась на пустую кровать, не понимая, куда мог деться ее сын. На лицо ее, словно тучки, набежали беспокойные морщинки.
– Барни, ты в ванной? – позвала она. – Ты все еще мучаешься с этим волоском?
– Нет, – сказал Барни. – Нет, я здесь. Я кот. Это я. Мам, пожалуйста, послушай меня! Мам!
Он умоляюще вскинул на нее глаза. Но это было все равно что пытаться говорить с колокольней.
– Ты лжец, вторгшийся в чужие владения! – рявкнул Гастер. – Прошу вас, миссис Ив, позвольте мне разобраться с этим бродягой.
– Пойдем, Гастер. – Мама оттащила спаниеля и, пройдя по коридору, заперла его в бывшем папином кабинете, который теперь служил комнатой для гостей. – Сиди здесь, – услышал Барни ее голос. – И не вздумай скрестись в дверь.
Она сразу же вернулась. Нагнулась, взяла его под живот, и он вдруг вознесся в воздух. Он попытался уцепиться за ее халатик, и когти, как по волшебству, сами выдвинулись и ухватились за ткань.
– Не царапайся, шалун, – пробормотала мама. – Ну, и где же Барни? Барни? Ты где? У меня правда нет времени на эти игры!
– Я здесь! У тебя на руках!
Мама таскала Барни с собой по всему дому, заглядывая во все комнаты и все крепче сжимая его живот. Она начинала беспокоиться.
Наконец миссис Ив открыла входную дверь, отцепила когти Барни от халатика и бросила его на землю, в морозное февральское утро.
– Мама! – закричал он. – Мама! Не волнуйся! Я…
Огромная дверь с тяжелым стуком захлопнулась, и он остался на улице.
Замерзший.
Потерянный.
И бесконечно одинокий.
Безнадежные
Барни немного помешкал на крыльце, все еще надеясь, что мама, удостоверившись, что его нигде нет, сопоставит это с появлением в доме незнакомой кошки. Но дверь не открывалась. Гигантский кусок дерева был неподвижным и враждебным. Эту дверь папа покрасил три года назад, когда еще жил с ними.