– Это очевидно, и я обязательно обратил бы на нее внимание позже, обдумывая свои умозаключения, – проговорил он. – Но, уверяю вас, теперь я полностью убедился, что вы не отнимали жизнь у Маунтджой. Вы же не безумны, а убийца, как вы утверждаете, безумен.

– Мои утверждения не могут иметь веса, – со смехом возразила миссис Брэдли. – На самом деле вы хотите сказать, что вас поразил другой аспект ситуации. Он привел вас к выводу, в котором нет места для меня, – во всяком случае, о моем участии в преступлении не может быть речи.

– Объясните яснее, – попросил Карстерс.

Миссис Брэдли отмахнулась от его просьбы.

– Куда ни посмотришь, – продолжил он, – натыкаешься на одну и ту же сложность: у кого был мотив для убийства Маунтджой? Я не могу разглядеть его ни у кого – по крайней мере в доме. При этом не сомневаюсь, что утопил бедняжку кто-то из нас. Никто не убедит меня, что я ошибаюсь.

– Бедная женщина, – прошептала миссис Брэдли, – бедная женщина…

Она выжидающе посмотрела на Карстерса, состроила гримасу и пожала плечами.

– Хотя бы кивок или намек, – многозначительно произнесла миссис Брэдли.

Карстерс усмехнулся:

– Боюсь, сейчас от меня намеков на добиться.

Их отвлек громкий стук в дверь.

– Войдите! – крикнула Карстерс, и в двери появилась Дороти.

– Мы терпеливо дожидаемся своей очереди, – сказала она. – Как вы разозлили бедного мистера Бинга! Да, еще: с нами ужинает начальник полиции графства. Вероятно, он останется здесь на день-другой. Тоже будет нас вызывать и расспрашивать. Жду своей очереди.

– Что ж, – произнесла миссис Брэдли. – Сядьте лицом к свету, возьмите бумагу и карандаш и напишите противоположное тому, что я говорю.

После этого небольшого фарса Дороти отпустили. Карстерс вопросительно приподнял брови.

– Тот, кто поумнее, сегодня за ужином случайно или намеренно устроит сцену, – пояснила миссис Брэдли. – Как только начальник полиции пронюхает о наших подозрениях, покоя не будет ни для кого, так что нам с вами, друг мой, придется, возможно, выйти из игры. Я этому только рада.

– А я нет! – заявил Карстерс. – Я взялся разгадать эту загадку. Если вы правы и полиция решит провести дознание, я уже не смогу ничего выяснить.

Миссис Брэдли подняла палец.

– Слышали? Гонг на ленч. Но я успею задать вам вопрос: что, по-вашему, самое странное в данном деле?

– Помимо самого убийства, – медленно ответил Карстерс, обдумывая каждое слово, – самое вопиющее то, что Маунтджой оказался женщиной.

– Да, именно вопиющее, – подхватила миссис Брэдли.

– Вы мало мне помогаете!

– Я и не собиралась, друг мой. Но если та мысль, которая посетила меня, не посетит до завтрашнего утра вас, то я сильно удивлюсь.

Карстерс открыл для нее дверь и добавил:

– Я знаю, что вы не убийца, но в иных обстоятельствах подумал бы именно на вас. Не исключаю, что вы пытаетесь заморочить мне голову своими намеками, хотя, может, это, наоборот, попытки указать на что-то, что я проглядел. Маунтджой был мужчиной, потом превратился в женщину, но никто… А вот и нет, кто-то как раз… Так вот что вы имели в виду, миссис Брэдли! Блестяще! Преступление с целью мести?

Обед получился веселым. Все ждали друг от друга жизнерадостной, даже легкомысленной беседы. Карстерс и миссис Брэдли выслушивали от обоих молодых людей критику придуманной ими нескончаемой скучной игры. Дороти засыпали вопросами о ее участи в ней в отличие от Алистера Бинга, которого никто не расспрашивал, что неудивительно: он был единственным, кто не смог избавиться от мрачного настроения и не принял участия в шуточном разговоре.

– Тебе здорово досталось, Дороти? – участливо интересовался Гард.