Дорога долгая, говорим обо всем. Рассказываю о Грузии, о льготах для начинающих бизнес.
– Эхх, – говорит Илья. Взял бы кто калькулятор и посчитал бы, сколько денег тратится на всех этих контролеров, и сколько украсть можно. Доверять-то экономически выгодней!
По пути, уже около Суры, заезжаем к источнику «Святителя и Чудотворца Николая». Вот тоже явление. Никольский источник был известен еще во времена Иоанна Кронштадтского. В 2003 местные жители сделали к нему дорогу (километров восемь там) и построили купель. Любят жители Николу-ручей. Миша купается…
6. СУРА. МАТУШКА МИТРОФАНИЯ
Еще в Архангельске, в краеведческом музее, мне посоветовали поговорить с Матушкой Митрофрнией. У них часто проводятся чтения Иоанна Кронштадтского, Матушка там бывает, рассказывает, что да как. Еще есть фонд Иоанна Кронштадтского; вообще, этот святой сейчас удивительно любим и северным людом, и властями одновременно. Редкое для нашего времени сочетание. А наш Шотовский Храм Покрова ведь отец Иоанн закладывал, 500 рублей пожертвовал. Если и не в тему, то общаться все ж надо. Едем сначала на край села, к Никольскому храму. Он совершенно белоснежный, восстановленный и свежевыкрашенный.
Стоило нам выйти на площади, как нас окликнули. Женщина, представилась «хранительницей всего», пока нет кого-то из главных.
– Пойдемте, келейный корпус покажу.
– Нам бы в храм сначала…
Храм внутри такой же белоснежный. Впечатляет, ведь известно, что от него были лишь стены.
Но в углах следы подтеков.
– Тут раньше молдаване работали. Теперь питерская фирма.
– А кто финансирует?
– Да я не знаю. Есть фонд. Есть Отец Николай (священник Иоанновского монастыря – это потом мы вычислили). Они и строят.
– А Матушка? Монастырь в Суре ведь женский, есть настоятель…
– Матушка приходит… Я не знаю ничего… Где найти ее – знаю, но зачем она вам? Пойдемте, я вам келейный корпус покажу.
В углу храма стоит свежий деревянный гроб.
– А это что?
– Копали траншею для кабеля. Изнутри выкопали, а снаружи, прямо у стены, 16 скелетов. Монашки, прямо у стены храма.
– Расстреляны?
– Не знаю, сами смотрите. – С этими словами она приподнимает крышку…
Рядом с храмом свежеотреставрированный келейный корпус и старая пекарня.
Рядом с келейным корпусом – часовенка над могилой родных отца Иоанна.
Из уважения осматриваем гипсокартонный келейный корпус, с унитазами и душевыми кабинками.
– Так где же найти Матушку?
– Ох, настырные. Зачем она вам? Ну ладно. Вон фургончик…
– С надписью «Благотворительный фонд Прииди и Виждь»?
– Да. Он как раз у дома Матушки.
– А фонд? Он финансирует? Это фонд Иоанна Кронштадтского?
– Нет. Нет. Нет. Фонд – это Пригожин. Строит Пригожин. Иоанн это…
– Стоп, стоп.
Снова накрапывает дождь. У дома Матушки пусто. Стучим в дверь. Потом в окно. Откуда-то из глубины доносится мужское: «Слушаю Вас». Как нас можно слушать через череду дверей? «Есть кто живой?» И снова «Слушаю Вас. Что Вам угодно?».
– Мы хотели бы поговорить… О Суре, о монастыре, о его финансировании…
– О, это не к нам. До свидания.
– Вы не поняли. Нам не надо ничего. – После этого «до свидания» вдруг стало ясно, что человека просто достали дурацкими вопросами. – Нам просто обменяться, кроме совета, от Вас ничего не нужно. – Откуда-то из глубины сеней появляется мужчина. Сергей. Миша его знает, передавал в Шотовой в его фургончик нехитрую детскую одежду.