Одежда мужчины была скудна и заметно поношена. С него свисал потертый армейский бушлат, не по фигуре и явно большеватый, и когда старик не придерживал рукава, то руки его становились похожи на крылья. Под верхней одеждой скрывалась белая застиранная толстовка и синие с заплатами спортивные штаны, заправленные в берцы.

Едва за нами захлопнулась дверь, как грянул ливень, затарахтев сотнями маленьких снарядов по крыше и стенам скита. Природа бранилась и бушевала, сопровождая свою истерику грозными раскатами грома.

Помещение, внутри которого мы оказались, представляло собой апофеоз аскетизма и неприхотливости. Бетонный пол, не покрытый ничем, кроме трещин, и стены, оскалившиеся голым кирпичом. Само здание было разделено на две части, проходу между которыми не мешали такие излишества, как двери. Одно из помещений тонуло во мраке. Там же, где находились мы, лишь табуретка, видавший виды матрас, примус и три свечи, огонь от которых и освещал скромное пристанище старика, говорили о том, что здесь живет человек.

Хозяин обители жестом предложил нам сесть на матрас, а сам устроился на табуретке, судя по всему, сделанной им же самим. Затем он достал из темного угла дымящийся казанок, и мы тут же почувствовали запах свежесваренной гречневой каши. От предложения поужинать мы скромно отказались.

– Вы так и не представились, – сказал старик и продолжил трапезу, от которой отвлекся из-за нашего прихода. Он набивал рот здоровенной деревянной ложкой, больше походившей на половник.

– Я – Макар, это мой друг Вадим. А вас как величать?

– Иван, – ответил он и посмотрел на нас оценивающе. – Иван Евфимиевич.

– Приятно познакомиться, – кивнул Вадим.

– Как это вас занесло в такую глушь? Сразу видно – не местные. Михаил ничего не говорил о гостях.

– Сошли не на той станции с последней электрички, отправились искать поселение, – сказал Вадим. – И заплутали.

Старик взглянул на Вадима пристально и ухмыльнулся. Я прямо почувствовал, как мой друг взбесился – в усмешке хозяина проскользнуло не совсем понятное презрение. Виду Вадим при этом не подал и продолжил беседу:

– А вы что делаете в этих краях? Как я понимаю, никаких поселений рядом нет?

– Если не считать заставы, где вы сошли, то ближайшее селение – в семи часах ходьбы… Надо переправиться через реку, а до ближайшего парома – как до Царьграда. Да и старик-паромщик не шибко сговорчив. Хотя на тот берег, говорят, за звонкую монету подвозит. Впрочем, есть тут еще один городок, но путь к нему идет через лес. А тропки там ой какие вихлястые! Не зная мест, опять заплутаете. А если и выйдете, в городок тот все равно не попадете.

– Почему?

– Затонул он, причем давно уж. На дне озера теперича. Вообще, если хотите добраться домой без последствий, то двигайтесь обратно на станцию, – старик отхлебнул чаю и озорно прищурился. – С другой стороны, раз вы здесь, то, быть может, нарочно ищете, где сбиться с пути?

Мы были слегка обескуражены и на вопрос ответили молчанием. Тем временем старик доел последнюю ложку своей каши и степенно поправил воротник бушлата. Потом пошарил по карманам, нашел наконец, что нужно – аккуратно сложенную бумагу. Оторвал кусочек. Затем извлек пачку табака, немного отсыпал на оторванный листок и с монотонностью станка принялся за производство самокрутки.

– А что это за место? – решился нарушить тишину Вадим.

– До революции тут церковь была. Хотя как церковь – видите просторную залу? Здешним людом она сионской горницей звалась. Соберутся, бывало, человек сто и радеют, себя не щадя. Марию зовут, Марфу гонят, – хихикнул старик. – В Гражданскую тут сидели красные, заведовали продразверсткой и прочей дьявольщиной. Здесь ведь стояла деревня, причем с буйным таким, драчливым народцем. Потом, ясное дело, беднота поехала город покорять, а кулаки – степь. Во время войны, хоть немцы сюда и не дошли, в здании располагался какой-то второстепенный командный пункт, а после оно перешло снабженцам, приписанным к воинской части. Складировали тут всякую мишуру в духе первомайских вывесок. Если бы вы отправились дальше той проселочной дорогой, то вышли бы как раз на остатки стрельбища, а потом и на заброшенные казармы, но не там свернули… В восьмидесятых здесь планировалось поставить радары – якобы очень удачное место на пригорке, второе здание даже снесли… Остатки фундамента до сих пор различимы. Но потом все забросили, а часть расформировали… Короче говоря, богатая история у этого здания.