– …говорят, сложность этого мира в том, что умные люди полны сомнений, а дураки – уверенности в себе. На самом деле сомнений полны и те, и другие. Только вот дураки обычно сомневаются в своих способностях, а кто поумнее – в тех идеях, которые они претворяют в жизнь. Отсюда – полумеры и мягкотелость! – увлеченно говорил слегка захмелевший Вадим.

Наконец, человек, в которого я вглядывался, повернулся так, что мне удалось рассмотреть черты лица. Коротко стриженые волосы, небольшой, слегка приплюснутый нос и волевой подбородок квадратной формы, какой чаще встречается у англосаксов. Все это дополнял взгляд с хитрым прищуром и широкий рот, к месту и не к месту расплывавшийся в белозубой улыбке. Вот и сейчас парень улыбался одной из своих спутниц. Дождавшись, пока он посмотрит в мою сторону, я медленно поднял вверх руку, сложив пальцы в букву «V». Не оставалось никаких сомнений, что я встретил Илью Носова, которого между своими называли Носок.

С Ильей я познакомился на последних курсах вуза. Старше меня на три года, он на тот момент был парнем моей однокурсницы. Тогда Носов работал в студенческом профсоюзе, получив диплом одной из коммерческих шараг, которые исчезали так же быстро, как и появлялись. Свое прозвище Носок получил из-за небрежной подписи, в которой буква «в» больше походила на «к».

Жизнь – жестокая штука. Посреди учебного года из шараги, вовремя не прошедшей аккредитацию, Илью забрали в армию. Первая ирония судьбы заключалась в том, что поступал Носок с одной-единственной целью – откосить. Вторая – в том, что армия оказалась для него гораздо полезнее института. Будучи человеком общительным, простым и без отягчавших существование принципов, Илья быстро обзавелся нужными знакомствами. После демобилизации за него замолвили словечко, и вскоре Носок уже занимался военно-патриотическим просвещением при молодежном крыле правящей партии. Не в столице, конечно, но в Подмосковье. Носов организовывал для учащихся лекции, приуроченные к тем или иным датам, и собирал школьников на экскурсии в военные музеи. Одновременно он доучивался в институте и вскоре без особых усилий получил диплом по специальности «Экономика и менеджмент».

«Когда я с военно-патриотическими кружками бегал, случилась одна гадкая заварушка. Начальник приворовывал, – а кто сейчас не приворовывает? – и не стал делиться с одним человеком. А поделиться бы стоило… Вместе с начальником несколько человек тоже слетело, включая и меня. Но Илюха – парень не промах! Не пропадет! Батя моего сослуживца – глава в вашем профсоюзе. Новое место, конечно, не такое хлебное, но на время сойдет», – как-то раз рассказывал Носок без особого стеснения и одновременно сверлил взглядом проходящих мимо студенток, вгоняя свою подругу в тихое буйство.

Носов иногда появлялся у нас на парах и, несмотря на расхождения в жизненных позициях, я неплохо с ним общался. Наверное, все дело в том, что он умел слушать, избегал острых углов и живо интересовался собеседником: задавал вопросы, смеялся над шутками и всегда помнил содержание последних разговоров. К тому же, в отличие от многих других, я никогда не пропитывался духом студенчества и редко о чем просил – работа в профсоюзе давала Илье возможность доставать бесплатные путевки, билеты в театр и на концерты. Может быть, сказывался и мой скептицизм в отношении любой халявы.

С тех пор как я получил диплом, прошло почти два года, но мы поддерживали связь в соцсетях и периодически встречались у общих знакомых. По этим посиделкам Носова знал и Вадим.

– Макар, Вадим! Здорово, парни! – Илья, тоже слегка пьяный, уже пожимал нам руки и дружелюбно улыбался. – Как сами? Садитесь к нам за стол, сейчас еще ребята подойдут. Петю помните? Как не помните? Белобрысый такой. Эй, официант! – он уже махал рукой парню в форменной одежде. – Сдвиньте там столы. Сейчас еще люди подойдут.