Новая власть не пользовалась популярностью на периферии, лишь в крупных городах большевики имели влияние. Большинство населения страны составляло многомиллионное крестьянство; соответственно, и симпатии сельчан в основном приходились на долю партии социал-революционеров (эсеров) как наиболее масштабно выражавшей чаяния сельского люда. Проходившие уже после захвата власти большевиками выборы в Учредительное собрание наглядно показали, на чьей стороне симпатии граждан страны.

На первых порах крестьянство поддерживало Советскую власть. После введения хлебной монополии (продразверстки), когда у крестьян в принудительном порядке стали изыматься все хлебные излишки (оставлялись только потребительская норма и семенной фонд), а губернию заполонили многочисленные продовольственные отряды из промышленных городов (они и изымали крестьянский хлеб), вера крестьян в Советскую власть была подорвана.

Положение обострила принудительная мобилизация крестьян в красногвардейские отряды для отправки на фронт против чехословаков, поднявших восстание. Крестьяне толпами собирались у волостных Советов, митинговали, проводили собрания, на которых нередко принимались антибольшевистские резолюции. Деревня оказалась как бы разделенной на два лагеря: одни за большевиков, другие против.

После изгнания колчаковских войск из Самарской губернии летом 1919 года на территории края восстанавливается Советская власть. Вместе с ней в Уфимскую губернию вернулись продразверстки и продотряды – бич крестьянства всей страны. Нередко многочисленные продотряды действовали с нарушениями законности: сажали крестьян в «кутузки», морили голодом, пороли, били, заставляя сдавать последний хлеб. К тому времени реквизициям по твердым ценам (то есть ценам ниже рыночных) подлежали не только зерно и фураж, сахар и картофель, но и мясо, рыба, все виды животных и растительных масел.

Сами же большевики писали по поводу такой политики в деревне следующее: «Нужно же наконец понять, что такая политика по отношению к деревне слишком дорого может обойтись нашей революции. Обычно мы спохватываемся тогда, когда уже бывает поздно… Пишут также, что в деревне произошел перелом. Пожалуй, правда, перелом произошел: пьянство развивается… власть проклинают, слово “коммунист” стало ругательное…». Такого же рода неутешительные для коммунистов выводы звучали и с периферии. Советская власть еще в годы гражданской войны обрела цензуру. Перлюстрация писем была обычным делом. Обстановка тех дней хорошо видна и из писем простых граждан Уфимской губернии.

Политика «военного коммунизма» по отношению к крестьянству обернулась для последних большой бедой. В 1921 году из-за сильнейшей засухи начался голод. Засуха сжигала все, земля от зноя потрескалась, реки обмелели.

Среди архивных материалов сохранилось письмо председателя Бакалинского волисполкома заведующему Уфимским губернским земельным управлением Беляеву. То, что обрисовано в этом письме, безусловно, происходило и в других районах Башкирии. Поэтому приведем некоторые выдержки из этого письма:

«По уборке хлебов с поля 1921 года осенью крестьяне сняли не хлеб, а исключительно суррогат, лебеду. Когда произвели ее в обмолот, то крестьяне пали духом и в надежде прожить 2-3 месяца лишь только на суррогатах, не поминая уже хлеб. Прожив означенное время, стали они весьма голодать, в большинстве у крестьян лебеда кончилась, уже приступили к уничтожению скота – коров, лошадей, овец… Дети бродили по улицам со слезами. Вымирали целыми семьями, жители искали… себе продукты питания. Открылось в большом размере воровство, грабежи, убийства и, кроме того, людоедство. И те маломощные крестьяне закончили свой рабочий скот в продукты питания… За период весны 1922 года кончили кошек; из рек лягушек, раков и других водных животных… В настоящее время, в июне месяце 1922 года, голодовка свирепствует так же, как и в апреле и мае месяце…».