Мои ноги подкосились, перед глазами все поплыло, и я бы, наверное, упал, если бы роботы не подхватили меня с двух сторон манипуляторами.

– Я же говорил, не надо так неожиданно… – глухо прохрипел Улит.

– К-кто там? – промямлил я. Язык тоже стал ватным, как и ноги.

– Твоя невеста! – ответили роботы дуэтом, а Улит добавил: – Татьяна Морина.

Я икнул, потеряв дар речи. В глазах моих, видать, тоже что-то замкнуло, как у Улита в минуты волнения, и я никак не мог сфокусировать взгляд. Но белое пятно впереди уже потянуло меня к себе, не обращая внимания на мои заплетающиеся ноги. Улит и Пу едва поспевали следом, все еще протягивая ко мне манипуляторы, но уже не дотягиваясь – передвигался я все-таки быстрее их, даже на ватных ногах.

Приближаясь к столу я почувствовал, что в голове почти прояснилось, ноги перестали дрожать, язык обрел чувствительность, а глаза – прежнее зрение. И последние сделали это напрасно. За столом сидел обмотанный в белую простыню скелет! На костях и черепе еще сохранились куски иссохшей, заплесневелой кожи, но глазницы зияли черной пустотой, нижняя челюсть отвисла в мерзком оскале. И только густые, пепельно-серые волосы казались живыми, но подернутые пыльной изморозью.

Я медленно повернулся к роботам. Их надраенные корпуса, казалось, вмиг потускнели от моего взгляда.

– Я же говорил… – хрюкнул Улит, и окуляры его принялись вращаться, все набирая и набирая обороты. Я испугался даже, что линзы вылетят сейчас из креплений, и несчастный Улит лишится зрения. Поэтому орать я не стал. Сказал только:

– Эх вы… Безмозглые! Бессердечные… – И пошел к выходу.

– Постой, Мас, постой! – заверещал Пу, пытаясь ухватить меня манипулятором. – Постой, Масенький! Скажи, что мы сделали не так? Ведь мы так старались! Мы хотели, как лучше!

Я остановился. А ведь они действительно хотели, как лучше. Они и правда старались. При чем тут мои роботы? Разве виноваты они, что мозги у них электронные, а сердец и вовсе нет? Разве не дарили они мне свою электронную, но такую теплую любовь и доброту все эти семнадцать лет? И я не смог уйти. Не смог разозлиться на них по-настоящему.

– Ну почему? Зачем вы это сделали? – простонал я.

– Тебе нужно было вступить в брак, – затараторил Улит странным, почти живым голосом, и даже не скрипя. Окуляры его замедлили вращение, но все еще не могли остановиться. – Нужна была женская особь твоего рода-племени, незамужняя… Татьяна Морина отвечает всем этим параметрам.

– Но она же мертвая! – не удержался и все-таки взревел я, грохнув кулаком по ближайшему столу.

– Нигде не сказано, что невеста обязательно должна быть живой… – хрипнул Улит. Привычный голос снова вернулся к нему.

– Где вы ее держали столько лет? – горько улыбнулся я, не в силах больше сердиться на своих дуралеев.

– Там же, где и всех остальных, – подал голос Пу. – В помещении Главного Пульта Корабля.

– Как?! – ахнул я. – Они все здесь?!

– Мы не знаем, куда девали Экипажи мертвые тела своих членов, – скрипнул Пу. – И мы убрали всех в помещение, куда тебе не было доступа.

Почему-то я никогда прежде не думал, куда делись тела погибших членов Экипажа… Мне казалось – раз человека не стало, значит все – нет его. Хотя и знал, конечно, что, умирая, человек не теряет тело. Да и картинки я в книгах видел с мертвыми телами, и видео… Я ведь и сейчас сразу понял, что передо мной скелет! Просто раньше я об этом не задумывался… А ведь моя мать, мой отец, мои родные, моя семья – они ведь тоже все здесь, на корабле! И я их могу сейчас увидеть. Стоп! А хочу ли я этого? Увидеть истлевшую кожу на костях, черепа с дырками глазниц? Может быть, лучше помнить их такими, как на видеозаписях – смеющимися, красивыми,