– Понадобится – и будешь им. – Я фамильярно похлопал его по плечу. – А порядок с инструментом должен не моторист наводить, а ты сам. Так что всё перемыть, ящики отремонтировать и инструмент сложить в них и развесить по штатным местам. Понятно? – уже жестко закончил я беседу.

– Понятно, – недовольно протянул Серега, скрипя зубами.

На его лице было чуть ли не написано: «Ну и свалился же мне на голову этот зануда». Но я в ответ на его невысказанные эмоции только усмехнулся и пошел ужинать.

Весь вечер я опять посвятил изучению документации. Часов в десять вечера прибежал четвертый механик и бодро доложил:

– Чиф, мы всё убрали, можешь идти проверять.

Я удивился, но виду не подал. Он называл меня не «сэр», а «чиф», видно уже записав в разряд «своих» механиков. Это было даже приятно.

Поднявшись из-за стола и накинув «аляску», я крикнул в коридор:

– Олег! Пошли палубу смотреть, – и, взяв фонарь, направился на палубу.

Вскоре туда вышел и старпом. Мы осмотрели загрязненную площадь и остались довольны. Порядок в этом районе был действительно идеальный. От химии, которой обрабатывали палубу, ещё немного пованивало, но всё блестело и придраться было уже не к чему. Тут даже не могло возникнуть и мысли, что пару дней назад здесь, за выгородкой из досок, находилось застывшее топливо.

Старпом отпустил команду отдыхать, и мы, встав у трапа, смотрели на берег и тихо переговаривались. Погода как раз и располагала к этому.

Вокруг была абсолютная тишина. Сюда не доносился шум большого города, сполохи света от которого возникали на горизонте то тут, то там, и только от работающего где-то внизу дизель-генератора ощущалась небольшая вибрация корпуса судна.

На причалах было пустынно, и только кое-где несколько фонарей раздвигали мрак ночи. Ни ветерка. Лужи на асфальте причала отражали свет фонарей надстройки, воздух был прохладным и чистым. И это было в конце декабря! Мне даже не верилось, что такое вообще могло быть в Европе. Ведь когда меня несколько дней назад в аэропорту провожала жена, то там на улице было минус девятнадцать и дул пронзительный ветер, от которого кровь стыла в жилах и хотелось побыстрее скрыться от этих прелестей приближающегося Нового года.

А тут можно было спокойно стоять, смотреть на берег, переговариваться и даже не ежиться и не накидывать на голову капюшон «аляски».

Напротив судна виднелись полуразрушенные пакгаузы, которые в темноте напоминали развалины какого-то загадочного старинного замка.

– Чего это они такие? – кивнул я на разломанные строения, закуривая очередную сигарету.

– Их ещё громили, когда нас только поставили к причалу, – принялся рассказывать Олег. – Их, как сказал мне агент, вообще хотят снести да какой-то новый офис выстроить. Тут такой грохот стоял, когда кран стены крушил вот таким ядром, – показал он мне размеры ядра. – Но ни пыли, ни грязи не было. Тут же мусор собирался, и самосвалы один за другим его вывозили. Видишь, какой порядок они на Кристмас оставили? – Он указал на чистый причал.

Причал в этом районе и в самом деле был чистый. Никакой грязи и следов проделанной работы.

Постояв ещё немного и подышав свежим воздухом, мы поднялись к себе на палубу и разошлись по каютам. Было уже поздно, надо было готовиться ко сну.

Я перенес вещи из лазарета в свою новую каюту и с удовольствием растянулся на свежих хрустящих простынях.

Вот и началась моя новая морская жизнь на ближайшие полгода.

На завтраке ко мне подошел мессбой и вежливо спросил:

– Чиф, а когда к вам можно будет зайти и сделать приборку в каюте?