– И к чему вы мне об это рассказали, Яков Андреевич? – осведомилась Мира. Она всегда, когда волновалась, начинала обращаться ко мне на «вы».

– Мне, по крайней мере, еще ни разу не приходилось нарушать военной присяги, – с горечью усмехнулся я. Иногда я сам сомневался в истинности того пути, который был мною однажды избран, не без участливой помощи Ивана Сергеевича.

– Слабое утешение, – парировала индианка, – учитывая, что вы интригуете против своего Государя.

– Тем не менее, правда на моей стороне, – отрезал я. – И на стороне Ордена! По крайней мере в данном конкретном случае…

– Возможно, – пожала плечами Мира. Моя индианка не любила возражать мне в открытую.

– Но, англичане и австрийцы никогда не выступят с Александром Благословенным в одном строю, – усмехнулся Кинрю, – особенно когда речь идет о восточных делах!

– В этом я с тобой абсолютно согласен, – кивнул я.

– Яков, ты выглядишь измученным, – заметила Мира и задула свечу. – Политические разговоры утомляют тебя. К тому же, ты так до сих пор и не отдохнул после своего долгого путешествия. Идем, я провожу тебя в спальню, – настойчиво проговорила она, взяла меня под руку и повела к лестнице.

Я, разумеется, сопротивляться не стал.

Утром, когда я вышел в гостиную, Кинрю положил передо мной на столик «Губернские ведомости» и «Вестник Европы».

– Вот, полюбуйтесь, – кивнул он в сторону утренней прессы, из которой еще не выветрился аромат типографской краски.

Я взял в руки журнал, но уже заранее подозревал о том, что в нем прочту. И я не ошибся, везде писали о восстании, вспыхнувшем на Балканах!

– Ваша работа, – усмехнулся Кинрю.

– Ну, не только моя, – в ответ отозвался я. – Мне только пришлось передать Александру Ипсиланти на словах некоторые инструкции…

– Готов поспорить, – проговорил мой Золотой дракон, – что визит вашего Кутузова долго себя ждать не заставит! Должны же вы перед ним отчитаться! – Он пытливо взглянул на меня.

Однако его слова должного действия не возымели: в случае с Иваном Кутузовым мне приходилось иногда забывать о собственном честолюбии…

– Как знать, – я пожал плечами. – Идем в столовую! Мира наверняка приготовила удивительный завтрак!

Индианка справлялась с хозяйскими хлопотами лучше самой проверенной экономки. Иногда мне думалось, что я недостаточно ценю то сокровище, которое в ее лице, незаслуженно попало мне в руки. Но Мира, казалось, безотчетно любила меня и только с радостью облегчала мне жизнь всеми возможными и невозможными способами.

В столовую вошел камердинер с серебряным подносом в руках. Я заметил, что на подносе лежала записка из бристольской бумаги. Я взял в руки письмо и узнал почерк Кутузова. Говоря откровенно, я был удивлен, что Иван Сергеевич сам не навестил меня этой же ночью. Хотя я думал, что он предоставит мне возможность выступить на ближайшем собрании Ложи.

– Письмо от Кутузова? – догадалась Мира, нахмурив соболиные брови.

Ее неприязнь к моему Мастеру, казалось, не имела конца. Она закуталась в кашмирскую шаль, словно ее бил жестокий озноб. Индианка была задрапирована в европейское платье цвета сирени.

– Да, моя дорогая, – заулыбался я. – Ты, как всегда, права!

Я распечатал конверт и прочел строки, которые настолько меня поразили, что я застыл словно истукан с запиской в руках.

– Что с тобой, Яков? – встревожилась Мира, полагавшая, что от Кутузова можно было ожидать все, что угодно.

– Сегодня ночью я должен быть в Царском селе, – развел я руками. – В Екатерининском дворце!

– Ничего себе! – воскликнул японец. – Это послание от самого Императора?

– Нет, – я покачал головой, усаживаясь в глубокое кресло, – всего лишь от Ивана Сергеевича. Но он намекает, что Его Императорское Величество тоже будет присутствовать…