Вздохнув, Шерис еще постояла у двери, наблюдая, как Джоуэл сбежал с крыльца и сел в экипаж. Он необыкновенно красив. Аристократически бледный цвет лица. Небольшие усы всегда аккуратно подстрижены. Его стройная фигура выгодно отличалась от мускулистого тела ее отца. В нем не было вызывающей надменности, а это тоже очень важно. Ее отец, казалось, сконцентрировал в себе все высокомерие, какое только она могла вынести. Джоуэл был добродушным и обладал каким-то беззаботным обаянием. О чем еще можно мечтать?

Кого она пыталась обмануть? Кому понравится, если мужчина даже не хочет притвориться, будто находит тебя желанной. Антуан хотя бы притворялся. Нет, она не станет их сравнивать. Джоуэл совсем не похож на обманщика Антуана. Что ж, возможно, она лишена тех качеств, которые привлекают мужчин. Большинство мужчин отталкивал ее рост, остальных отпугивала ее худенькая, мальчишеская фигура. Ей, по-видимому, не хватало женственности, способной возбуждать в мужчинах страсть.

О, некоторые из них поглядывали на нее с нескрываемым вожделением, но ее больше не проведешь. Они напоминали ей Антуана. Их наверняка приятно волновала мысль о том, чтобы лишить девушку невинности. Они только этого и хотели. По крайней мере ей больше не придется терпеть такое унижение, когда она будет замужем. На следующей неделе она станет миссис Джоуэл Паррингтон. И все же он не любит ее, а она – его. Но это не имеет значения. Она никогда не полюбит снова, так что такие отношения надо принять как должное.

У Маркуса Хэммонда повысилось давление. Он сердито посмотрел на старшую дочь', но та впервые в жизни не затрепетала от страха при виде его неудовольствия. Она сидела прямо перед ним и отвечала ему столь же сердитым взглядом. Он не мог поверить своим глазам. Она была сейчас так похожа на жену! Но он не намерен терпеть бунт.

– Возвращайся в свою комнату, Шерис! Ее большие аметистовые глаза, казалось, стали еще больше.

– Ты хочешь сказать, что ты не станешь даже обсуждать это со мной?

– Нет.

Она упрямо вздернула подбородок и откинулась на спинку стула, устраиваясь поудобнее.

– Я не лягу спать до тех пор, пока мы не решим этот вопрос.

– Не ляжешь? Не ляжешь? Ради Бога…

– Неужели ты даже не выслушаешь меня? – взмолилась Шерис.

– Слушать глупости? Не буду!

– Но разве ты не видишь? Я не могу выйти за Джоуэла. Разве это возможно, когда я знаю, что его любит Стефани?

– Стефани еще ребенок, – отмахнулся Маркус. – Она слишком молода, чтобы понимать что-либо в любви.

– Ей семнадцать, отец, – заметила Шерис. – Разве маме было больше, когда ты женился на ней?

– Оставь в покое маму! – зарычал Маркус.

Шерис отступила.

– Если бы ты только послушал, что я хочу сказать… Я не люблю Джоуэла, но Стеф его любит. Так почему за него должна выходить я, а не она?

– Это нужно было обсудить раньше, когда говорилось о помолвке, а не теперь, когда до свадьбы осталась неделя. Ты была не прочь выйти за Джоуэла, пока твоя сестра не наговорила этих глупостей. Теперь слишком поздно, Шерис, – О, я сейчас закричу! – с отчаянием воскликнула Шерис. – Отец Джоуэла твой лучший друг, вы были знакомы еще до моего рождения. Если объяснить ситуацию Эдварду, он, безусловно, поймет.

– Черта лысого он поймет, – проворчал Маркус, которого приводила в ужас мысль о том, чтобы признаться другу, что накануне свадьбы он хочет заменить невесту. Какая нелепость! – Не желаю ничего об атом слышать!

– Но, отец…

– Я сказал – не желаю! – Он встал, выпрямившись во весь свой пугающе огромный рост, и Шерис побледнела. – Ты еще сама не слишком взрослая, чтобы избежать порки, Шерис Хэммонд, и, клянусь Богом, именно это я и сделаю, если ты еще хоть раз заговоришь со мной обо всех этих глупостях!