Ведь старики чувствуют смерть. Ей не было нужды его успокаивать.

– Слушай меня, детка, слушай! То, что существует сейчас, неправильно! Этот Порядок ничуть не лучше Хаоса, что когда-то был… Я вижу, ты меня понимаешь! По глазам вижу, что понимаешь…

Тёплые слезинки текли по щекам. Капали вниз.

Какой славный старик. До чего же славный.

Разумеется, Глория понимала. Да Глория любила прошлое всеми фибрами души! Со всем тем хорошим и нехорошим, что тогда было. Ведь это просто кощунство – забывать. Устранять, унифицировать, делать под одну гребёнку… Создавать идеальный, кукольный, пластиковый мир…

Шагая по переулку, Глория прерывисто вздохнула, стёрла остатки солёной влаги с ресниц.

И увидела, что дорогу ей заступили двое.

– Сестра Глория?

Два Анхеля, одинаковых, как близнецы. Оба – с обнажёнными световыми лучами.

– Да, но что…

Голос мягче взбитых сливок. А под белой пенкой – сталь:

– Вас обвиняют в нарушении Порядка, Сестра Глория.

«Только не бежать, только не кричать!»

Глория вскинула подбородок повыше, изобразила оскорблённую невинность. Но голос застрял в горле и предательски-хрипло пробился наружу.

– Это к… какая-то ошибка.

– Ошибки нет.

Правый Анхель с грацией ягуара зашёл ей за спину. Глория издала смешок. Выдавила гордое:

– Если дело в последнем пациенте – думаю, вы в курсе, что все Сёстры подписывают Обязательство. Мы не разглашаем то, что нам могут сказать. И не занимаемся пропагандой Хаоса.

Анхель кивнул.

– Да, в курсе.

А затем вытащил из кармана нечто и бросил к её ногам.

Взгляд Глории так и застыл на крохотной, будто трупик птенца, книге.

– Сёстры подписывают Обязательство. Однако это не помешало вам хранить дома запрещённые предметы.

Глория молчала, неподвижно стоя меж двух Анхелей. И, в то же время, словно летела в глубокий-преглубокий колодец.

– Мы нашли и остальное, кстати, – небрежно добавил разговорчивый Анхель. – Так что не думайте отнекиваться и оправдываться.

Световой луч поднялся, упёрся кончиком в горло. У Глории вырвался хрип.

– Я…

– Не надо. Не дёргайтесь, и я сделаю всё быстро.

Слёз больше не было. Глория смотрела в бесчувственные, прозрачно-рыбьи, глаза и считала секунды до расплаты.

Один… Дв-ва… Тр…

…А на третьей секунде лицо Анхеля накрыла рука.

Глория увидела грязную перчатку с обрезанными пальцами, заметила заусенец у одного ногтя…

И луч, а за ним и Анхель, начали падать.

– В сторону! – прорычал смутно знакомый голос.

Глория безотчётно метнулась вправо, и нечто огромное, в балахоне, пролетело мимо неё, чтобы врезаться во второго Анхеля.

Придушенный возглас, громкий вскрик… Тишина.

Внезапный вопрос:

– Ты как там, Глория?

Она моргнула. Увидела протянутую ей руку. Приняла.

Некто в причудливом наряде. Узелки, кармашки… старые открытки и листочки из печатных книг, густо нашитые на ткань…

– Вы… Вы кто?

Грустная улыбка на слегка чумазом лице.

– Не знаешь? А ведь мы знакомы.

Жужжание, неясный гул – и лицо поменялось. Один раз, второй, третий…

У Глории голова пошла кругом. Она покачнулась, забормотала бессвязные слова. Человек в балахоне удержал её за плечи. Вернул прежний облик, но почему-то стал ещё безрадостней.

– Ты говорила с профессором, Глория?

– Что? Да. Да, конечно, говорила! Много! – Глория хотела бы соврать, да не смогла. Ощущение, что она попала в какую-то старую сказку, в некое чудо, не проходило. Вот только печаль этого лица…

Вдалеке послышались крики, мелькнули отблески, что дают лишь световые лучи.

Блошиный король вздохнул. Отстранился. И шепнул:

– Прости, – перед тем, как кинуться вперёд и крепко поцеловать её в губы.

***

…Войско Анхелей неслось по пятам. Летело, будто на крыльях.