– А он попросит?

– Куда он денется? – фыркнула леди Оленна. – Конечно, о нашей истинной цели ему знать незачем.

– АХ, БЕДНАЯ ДЕВА, УВЫ ЕЙ И АХ! УЧУЯЛ ОН МЕД У НЕЕ В ВОЛОСАХ!

Санса наморщила лоб.

– Истинной цели, миледи?

– Да, дитя мое. Я хочу выдать тебя замуж за моего внука.

«За сира Лораса! О-о!» У Сансы перехватило дыхание. Ей вспомнилось, как он, в своих сверкающих сапфировых доспехах, бросил ей розу. Как прекрасен он в белом шелковом плаще, как чист и невинен. Как в углах его рта появляются ямочки, когда он улыбается. Чудесный звук его смеха, тепло его ладони. Она могла только воображать, каково будет коснуться гладкой кожи у него под рубашкой, встать на цыпочки и поцеловать его, запустить пальцы в его густые каштановые кудри и утонуть в его карих глазах. Санса зарделась до самых корней волос.

– ПРИСТАЛО ЛИ ДЕВЕ ПОДОЛОМ ВЕРТЕТЬ? НЕ СТАНУ ПЛЯСАТЬ Я С ТОБОЮ, МЕДВЕДЬ!

– Ты хочешь этого, Санса? – спросила Маргери. – У меня никогда не было сестры, только братья. Соглашайся, пожалуйста, скажи, что хочешь выйти за моего брата.

– Да, хочу, – пролепетала Санса. – Хочу больше всего на свете. Выйти за сира Лораса и любить его…

– Лорас? – раздраженно повторила старая леди. – Не будь дурочкой, дитя мое. Рыцарю Королевской Гвардии нельзя жениться – разве в Винтерфелле тебя этому не учили? Речь идет о моем внуке Уилласе. Он, правда, немного староват для тебя, но все равно славный мальчик. Вот уж кто у нас не олух – и притом он наследник Хайгардена.

У Сансы закружилась голова. Только что она была полна мечтами о Лорасе, и вдруг их так жестоко отняли у нее. «Уиллас? Кто такой Уиллас?»

– Я… – оцепенело произнесла она. «Учтивость – доспехи дамы. Нельзя обижать их – надо тщательно выбирать слова». – Я не имею удовольствия быть знакомой с сиром Уилласом, миледи. Он… столь же прославленный рыцарь, как его братья?

– СХВАТИЛ ОН ЕЕ И ДАВАЙ ВЕРТЕТЬ! МЕДВЕДЬ, МЕДВЕДЬ, КОСОЛАПЫЙ МЕДВЕДЬ!

– Нет, – сказала Маргери. – Он не давал рыцарского обета.

– Скажи девочке правду, – нахмурилась ее бабушка. – Наш бедный мальчик – калека.

– Несчастье случилось на его первом турнире, когда он был еще оруженосцем, – объяснила Маргери. – Его конь упал и раздробил ему ногу.

– Всему виной этот змей – дорниец, Оберин Мартелл. И мейстер тоже.

– МНЕ ГРЕЗИЛСЯ РЫЦАРЬ, А ТЫ КОСМАТЫЙ, БУРЫЙ, И СТРАШНЫЙ, И КОСОЛАПЫЙ!

– У брата больная нога, но сердце доброе, – сказала Маргери. – Он читал мне, когда я была маленькая, и рисовал мне звезды. Ты его полюбишь, как любим мы, Санса.

– ОНА И БРЫКАЛАСЬ, ОНА И ВИЗЖАЛА, НО ВСЕ Ж ОТ МЕДВЕДЯ НЕ УБЕЖАЛА. ПЛЯСАЛ С НЕЮ БУШИ ВЕСЬ ДЕНЬ НАПРОЛЕТ И С ПЫШНЫХ КУДРЕЙ ЕЕ СЛИЗЫВАЛ МЕД!

– Когда я смогу с ним встретиться? – в замешательстве спросила Санса.

– Скоро, – заверила ее Маргери. – Когда приедешь в Хайгарден после нашей с Джоффом свадьбы. Бабушка отвезет тебя туда.

– Отвезу, – подтвердила старушка, трепля Сансу по руке и улыбаясь всем своим сморщенным личиком. – Непременно отвезу.

– КРИЧИТ ОНА: МИЛЫЙ ТЫ МОЙ, КОСМАТЫЙ, МОЙ РАСЧУДЕСНЫЙ МЕДВЕДЬ КОСОЛАПЫЙ! НА ПАРОЧКУ ЭТУ ВСЕМ ЛЮБО ГЛЯДЕТЬ: ПРЕКРАСНАЯ ДЕВА И БУРЫЙ МЕДВЕДЬ! – Маслобой проревел заключительные строки, перекувыркнулся в воздухе и прыгнул на обе ноги с таким грохотом, что задребезжали винные чаши на столе. Женщины смеялись и хлопали в ладоши.

– Я думала, эта ужасная песня никогда не кончится, – сказала Королева Шипов. – А вот и мой сыр несут.

В сером, окутанном сумраком мире пахло сосной, мхом и холодом. Бледный туман поднимался от черной земли, пока всадники пробирались между камней и кривых деревьев вниз, к манящим кострам, разбросанным по дну речной долины. Огней было больше, чем Джон Сноу мог сосчитать – сотни и тысячи, словно вторая, огненная, река разлилась вдоль берегов и белых вод Молочной. Джон разжал и снова сжал пальцы правой руки.