Неподалеку послышались отцовские шаги. Они приближались. Девушка утерла нос и глаза кончиком рубашки, но было уже слишком поздно. Отец стоял у порога, опираясь на трость, и встревоженно хмурился. В уголках его глаз залегли морщинки.

– Все хорошо, – заверила его Эрис. Голос прозвучал куда гнусавее, чем ей самой бы хотелось.

Отец натянул улыбку.

– Хочу тебе кое-что показать. Это точно поднимет тебе настроение.

Отец повел Эрис на задворки, и она так и ахнула. У дома пышным цветом цвели розы. Их стебли нарушали симметричную мозаику, украшавшую двор. Они пробивались сквозь землю, оставляя в ней тонкие трещинки, и ползли вверх по известняковой стене, разбавляя коричневато-белое море изумрудными и алыми мазками.

– Только раскрылись, – сообщил отец. – А я уже и забыл, что сажал их.

– Где ты их взял? – спросила девушка, вытирая слезы. Она подошла к одной и погладила бархатистый лепесток, зажав его меж указательным и большим пальцами. – Годы ведь неурожайные, и вырастить что-то в наших краях почти невозможно.

– Это из старых запасов.

Эрис нахмурилась.

– Ты же не сбегал из дома за черенками? Виктория и Стаци будут вне себя, если узнают, что ты выходил один.

Уголки отцовских губ дрогнули в улыбке.

– Тогда ты им скажешь, что в городе меня не видела, правда же? – Он обнял дочку и прижал к себе, а потом поцеловал в лоб. – Я думал, они тебе понравятся.

– Еще как! Такие красивые! – воскликнула Эрис, прильнув к отцу в ответ.

– Я приберег семена, – сказал отец. – Когда мы только прибыли в город и тут еще не было никаких мозаик, я успел разбить небольшой садик. Выращивать розы – непростое дело, и я уже думал, что они вовсе не появятся, но… – Отец закашлялся и достал платок. На белом хлопке проступили алые капли. Между приступами отец сделал несколько судорожных вздохов.

– Стаци сказала, что для тебя сделали лекарство получше. – Эрис обняла отца за пояс и повела обратно в дом. – Тебе надо отдохнуть.

– Только не надо укладывать меня в постель, – заворчал он. – Дай мне на улице побыть, насладиться видом!

– Шея будет болеть, если уснешь в кресле, – напомнила девушка. – Лучше окошко тебе открою.

– Помнишь, как… как мы ходили в деревню? – Отец снова закашлялся и тяжело опустился на кровать.

Эрис кивнула и откупорила бутылочку с сиропом от кашля, которую принесла с собой.

– Открой рот, – попросила она и влила лекарство.

От противного вкуса отца передернуло.

– Виви вечно ходила за мной хвостиком, спрашивала, что ей дальше делать. Стаци шла прямиком в святилище читать книгу о королях. А ты… ты была настоящей исследовательницей. Так и норовила улизнуть, но мы… мы вовремя тебя ловили, а иначе ты бы бог весть как далеко убежала! – Он усмехнулся и устроился поудобнее. – Когда тебе было… лет пять или шесть, ты все-таки потерялась. Я тебя, наверное, целый час искал, а ты все это время сидела одна-одинешенька у старого пня, плакала и звала меня. Помнишь?

Рассказ всколыхнул смутные воспоминания.

– В детстве я была такой плаксой, – проговорила Эрис. – Да ей и остаюсь.

– Я понял, что твои побеги не прекратятся. И научил тебя ориентироваться по солнцу и звездам. – Отец крепче сжал руку Эрис. Взгляд Виктории был холодным и пронзительным, у отца же за десятилетия тяжелых трудов в поле он успел помутиться. – Ты же можешь отсюда сбежать, так почему все еще здесь?

Эрис вздрогнула.

– Ну… я… – Девушка скользнула по комнате рассеянным взглядом, подыскивая ответ. – Я ведь вас всех люблю! Да и ты болеешь. Я не могу сейчас уйти.

– В тебе течет моя кровь. Я умею ориентироваться, этому меня научил отец, – произнес он. – Мы, видать, из семьи рыбаков, которым пришлось навсегда сойти на берег, когда шторма стали мешать промыслу. Может, мы чересчур часто теряли курс в море. – Отец рассмеялся, а после закашлялся. – Моя кровиночка, моя радость. Я ведь, как и ты, любил исследовать лес, топтать грязь у ручейков. Постоянно сбегал, а отец ловил меня и давал подзатыльники. Только меня это не останавливало…