Но все это чепуха. Нарисовался один объект, змеи капроновые, такой объект, что всем объектам объект, наглец из наглецов!.. – Всегда молчаливый Антон нынче смотрелся неслыханным говоруном. – Я давно, вообще-то, слышал о его подвигах от мужиков, но как-то не верилось, а вот нынче узнал подробнее, из первых рук. Оказывается, он и батю тряс и Коляна…

– Таран, ты можешь бормотать внятнее, – возмутился Пашка, – какой объект, какой наглец? ничего не понятно…

– Да гаишник, Полукаров, есть такой бравый старшина.

– Я тоже слышал про такого, – кивнул Пашка, – бате один алик рассказывал, как права у него выкупал, он его пьяного прижучил, полсотни пришлось выложить.

– Он с бати сначала четвертак содрал, – сказал Антон, – тот мотоколяску обогнал, телепалась та от силы километров под двадцать. Тормознул его Полукаров и объявил нарушение, участок, мол, улицы с запрещенным обгоном. Батя давай поначалу спорить, что не обгон, а объезд. Старшина смеется, мне, мол, виднее, раз я инспектор, а вот очень принципиальные у меня всегда страдают больше. И давай ковырять: шлем не застегнут, аптечка недоукомплектована, резина на передке лысая… Батя уж и не рад был, что связался, сунул было красненькую, но уже не проходит, мало, пришлось на четвертак раскошелиться. А чуть позже снова тормознул, за превышение скорости, вместо сорока – сорок один километр с долями вымерил и снова угреб на лапу, на этот раз червонец. Ух и злился батя, даже деда надоумлял, ты, мол, с богом часто беседы заводишь, так дай ему заявку, чтобы у хапуги этого все глисты через глаза его бесстыжие повылазили.

– Ну и как мы к нему подступимся? – хмыкнул Вадька. – Он ведь при исполнении служебных обязанностей.

– А-аа, – раздраженно отмахнулся Антон, – заны-ыл… Старшина и Коляна пару раз останавливал, «газон» -то его рыдван был каких мало, долгожитель, так что придраться всегда можно было при желании. Но братан на лапу ни копейки не дал, штраф платила фирма, на пересдачу ходил, а потом вообще плюнул на такое ремесло нервическое, в слесаря подался.

– Судя по всему, дядя хоть и наглый, но очень осторожный, мудрый, – желтые глаза Пашки оживленно заблестели, – с какого вот только бока к нему подступаться?

– Колян рассказывал, что когда заруливал еще на севере, объявился в тех краях такой же вот полукаров, житья мужикам не стало, отключили его как-то раз и клизму поставили, спирта не пожалели, и тут же в прокуратуру звяк, приструните, мол, мусорка-охальника, пьяный в стельку на трассе буйствует.

Проверили – точно, в дымаган…

– Ну, нам такие номера не по плечу, – усмехнулся Пашка, – надо как-то без отключений. Досье надо скопить…

Неожиданно заявился Сыч. Друзья обрадовались, но для начала накинулись с упреками, куда, мол, запропастился, чего носа не кажет, ни в «лукошко», ни в училище. Поделились планами, нажимая на то, что помощь его была бы как никогда кстати, ибо дел невпроворот. Но былого взаимопонимания уже не получалось. Юрка хмыкал скептически, больше отмалчивался, набухая раздражением, – страсть как не любил нравоучений. Парень он был довольно броский, симпатичный – белолиц, черноволос, в синих же со сталинкой глазах частенько стало проглядывать превосходство над прочими окружающими, кого природа одарила скупее.

От встречи к встрече с друзьями он все больше осознавал – не по пути ему с ними, интересы их ему стали почему-то казаться совсем наивными и детскими. Какое-то никому не нужное правдоискательство, мечта о покупке авторазвалюшки, путешествиях, дурацкая коллективная работа, теперь вот травля милиционера на подходе, ерунда какая-то, понарошке все, по-детски.