Гарин-Михайловский вернулся на государственную службу, строил железную дорогу, которая должна была связать Уфу со Златоустом. Отношения с начальством снова не очень-то складывались, и хотя от своих обязанностей наш герой не отлынивал, но всё чаще стал пробовать описывать происходящее в форме не докладных записок, а очерков и повестей. Видимо, нахлынули и воспоминания детства, требовалось проанализировать неудачи хозяйствования на земле.

Осенью 1890 года «Несколько лет в деревне» были дописаны и оказались у московских народников, на которых произвели огромное впечатление. Чтобы узнать, действительно ли существует этот неведомый ими доселе «зрелый» талант, к Гарину-Михайловскому отправили писателя Станюковича, автора прекрасных морских рассказов. Тот вернулся в Москву с рукописью «Детства Тёмы».

Не знаю как сейчас, а в мое советское детство эта повесть была обязательна к прочтению. Наверное, немалую роль в этом играли страшные картины крепостничества, отца-деспота, но нам, октябрятам-пионерам нравилось, что этот Тёма и его товарищи или недруги так похожи на нас. Даже проделки были по большей части одинаковые, вражда возникала по схожим причинам.

Перечитав эту повесть недавно я убедился, что для меня, пятидесятилетнего человека, она не стала наивной, искусственной, устаревшей. Я увлекся, как и когда-то…

«Детство Тёмы» и «Несколько лет в деревне» сразу сделали Гарина-Михайловского известным писателем с большими гонорарами. Но инженерную работу он не бросил. Участвовал в строительстве участков Транссиба, причем именно благодаря Николаю Георгиевичу сельцо Большое Кривощёково в будущем превратилось в огромный город Новосибирск.

Всё дело в том, что именно в этом месте оказалось дешевле всего строить мост через Обь, хотя первоначальный план предусматривал мост вблизи старинной Колывани, которая, оставшись в стороне от трассы, стала хиреть, и в итоге из города была разжалована в сельское поселение.

Обиделись на Гарина-Михайловского и жители Томска – дорога прошла в стороне от их города. Ему пришлось лично объясняться с горожанами, писать статьи и открытые письма, обещать проложить отдельную ветку к Томску, которое Николай Георгиевич выполнил.

В 1898 году он испросил продолжительный отпуск, но не засел за писательскую работу, а отправился в путешествие. Правда, туристом у него стать не получилось – поездка «для отдохновения» превратилась в научную экспедицию под руководством Александра Звегинцова. Исследовали труднодоступные участки Маньчжурии, Кореи – за полтора месяца преодолели более полутысячи километров. Затем Гарин-Михайловский оказался в Китае, побывал в Японии, США, Англии, Франции…

После возращения в Россию произошло знакомство писателя-инженера с царской семьей, но вскоре случилась опала. Он подписал протест против избиения студентов у Казанского собора в Петербурге и был на полтора года выслан в свое имение.

Как только срок ссылки закончился, его назначили начальником изыскательской партии строительства железной дороги по Южному берегу Крыма. Дорога должна была стать электрической, в оформлении станций участвовать лучшие художники. Русско-японская война отодвинула этот проект (похоже – навсегда), а Гарин-Михайловский отправился на Дальний Восток военным корреспондентом.

Умер он в 1906 году с Санкт-Петербурге на заседании редакции журнала «Вестник жизни». Деньги на похороны пришлось собирать по подписке. От законной жены и любовницы у него было одиннадцать детей…

В этой заметке я специально сконцентрировал внимание не на писательском творчестве Гарина-Михайловского, а на его вроде бы далеких от литературы занятиях. Но без них он вряд ли бы стал большим писателем. Его талант питало пережитое. Достаточно перечислить названия нескольких произведений – «Гимназисты», «Студенты», «Инженеры», «На практике», «Деревенские панорамы», «Корейские сказки», «Дневник во время войны»… Нынче мало таких писателей – всё больше и больше, по определению Гоголя, «осужденных уже самим званьем писателя» скрываться в кабинетах и жизнь выдумывать, а не описывать.