С матерью опять сегодня какие-то нелады. Вздумала меня кормить биодобавками. Хаваю суп, смотрю: она мне что-то в чай подсыпает. Я тарелку отодвинул и говорю:

– Так, чего это за отраву ты мне скармливаешь?

– Это, – отвечает, – биодобавка. Мальчикам очень полезна.

А сама глазами невинно так заморгала, будто я её поймал на месте преступления.

– Почему это именно мальчикам? – наседаю.

– Потому что у них организм… в общем, чтобы они были спокойнее.

Так это теперь называется?! Короче, я всё понял: чтобы мальчики по ночам в карманный бильярд не играли! Меня это так взбесило, особенно её дурацкие увиливанья, как будто я не знаю, о чём речь идёт! Добавки я, понятно, жрать не стал и как всегда нагрубил. Ну и кончилось крупной ссорой. Хотел было опять уйти из дому, но потом поостыл и никуда не пошёл. Ночью думал о Светке. Никак из головы не выходила её родинка, прыгающая на белой щеке, и улыбчивые губы. Полные руки, поправлявшие мой воротничок. В бассейне видел её в одном только купальнике. Она стояла на тумбочке и готовилась прыгнуть в воду. Маленький мускул дрогнул на мраморном сильном бедре. Но крамольные мысли я тут же пресёк и слово своё вчерашнее сдержал: не стал заниматься рукоблудием, чтобы не пачкать светлый Светочкин образ. Проснулся уже влюблённым в Светку по уши. Я так глупо устроен! В школе сегодня весь день мой восторженный взгляд преследовал её. Только надо было соблюдать осторожность, а то заметит кто-нибудь, и пойдёт сплетня гулять по классу, дескать, новенький озабоченный. А кто неозабоченный? На большой перемене Груздь стал, как всегда, об мою Светочку обтираться. Прижал её к стенке и проходу не даёт. Во мне аж всё закипело. Подваливаю к нему, решительно хватаю за рукав и не знаю, что сказать! Все слова застряли в горле. Покраснел, как идиот, до самых ушей и выдавил из себя только глупое и банальное: «Не лезь к ней». Это вместо того, чтобы произнести язвительную речь, которой я хотел Груздя уничтожить, растоптать его в прах, чтобы он отстал от Светочки раз и навсегда. Я бы тогда заговорил с ней, но не так, как Груздь. Не стал бы ей всякую похабщину шептать. Словом, всё бы сложилось как нельзя лучше. Но я только еле слышно пролепетал: «Не лезь к ней».

– Не встревай, новенький! – отрезал Груздь и снова повернулся к Светке, продолжая бормотать ей на ушко что-то грубовато-ласковое и прижимая к стене. Его губы сложились в улыбку искусителя. Но самое обидное, что Светка выразительно сверкнула на меня глазами, мол, не мешай, новенький, видишь, мы заняты!

Подавленный, я поплёлся назад. Зачем? Зачем ты вчера так непринуждённо и так по-женски поправила мне воротничок? Ты, конечно же, сделала это безо всякого умысла. А я, дурак, подумал, что могу надеяться на нечто большее с твоей стороны!

Сижу вот теперь на алгебре. Дениска рядом скрипит шариковой ручкой. С ним я не разговариваю со вчерашнего, когда он меня бросил и смотался от гопников. Тут меня ещё к доске вызвали. Я встал и спокойно говорю:

– Я не готов.

Надо уметь некоторые вещи говорить с чувством собственного достоинства, а то кое-кто начинает мямлить и крутить хвостом. Тишина. Все залегли на парты, как перед авианалётом. Кого спросит следующего?

Конец ознакомительного фрагмента.