Потом я замечаю одну из девушек – Люси Эрнандез. Даже со своего места я вижу, что она даже не улыбается и не пытается делать вид, что ей неприятно. Ей действительно неприятно. Это не первое собрание болельщиков в этом году, и бедная Люси должна бы уже была понять, что нельзя сидеть в первых рядах, если ты не настоящий фанат «Пиратов». Лучше спрятаться на задних рядах. Так делают люди, которые ходят в церковь только на Рождество.

Джейсон, видимо, заметил отвращение Люси, потому что он старательно вращает бедрами прямо перед ее лицом, а она просто отворачивается и смотрит в пол. Я вижу, как покраснели ее щеки. Все остальные улюлюкают.

Дрожь пробегает по моему телу, и я замечаю, что мои руки сжаты в кулаки. Я удивленно смотрю на них, а потом заставляю себя расслабиться.

– Хорошо, хорошо, – директор Уилсон объявляет по микрофону, – теперь давайте все вместе пойдем на обед. Сохрани энергию для игры, Джейсон.

Музыканты доигрывают последние ноты, и мы устремляемся из зала. Я оглядываюсь назад, но Сета поглотила толпа. Я надеюсь, что Сет Акоста не из тех парней, которые носят футболки с надписью «красивые ножки – когда они открываются?». Он выглядит так же круто, как ральф маччио в «Изгоях», но я все равно не хотела бы встречаться с парнем, который носит такую футболку. Даже у моих воображаемых парней должны быть правила поведения.

По пути в столовую нас в Клодией пихают и толкают, и я внезапно оказываюсь рядом с Люси. Она идет вдоль стены и постоянно врезается в шкафчики плечом, совершенно не смотря по сторонам. Я хочу предложить ей поесть вместе с нами в столовой, но мысль о том, чтобы изменить мою социальную рутину и поговорить с кем-то новым, почему-то пугает меня.

После того как она высказалась на занятии мистера Дэвиса, я знаю, что Люси – не та девочка, которая боится быть центром внимания, даже если это не делает ее популярной. Я тоже не хочу быть популярной, потому что популярные люди в Ист Рокпорт Хай – те еще придурки, но мне нравится оставаться незаметной. Хотела бы я, чтобы мне было все равно, что люди думают обо мне. Как и моей маме. Она никогда не пряталась, пока была здесь. Вот почему она стала «Бунтаррркой».

Добравшись до столовой и сев за наш столик, я ищу глазами Люси, но нигде ее не вижу. Как и Сета Акосту. Зато вижу Джейсона в его тупой футболке, гордо вышагивающего перед первогодками.

Интересно, что бы сейчас сделала Чудо-женщина? Или моя мама. Или солистка Bikini Kill. Они бы не побоялись привлечь к себе лишнее внимание. Что бы они сделали с Джейсоном? Может, подошли бы прямо к нему и сказали, какая отвратительная у него футболка? Может, взяли бы ножницы и разрезали ее на мелкие кусочки?

Хотя последнее ему бы понравилось. Смог бы показать свои кубики на животе.

Я откусываю кусочек сэндвича с ветчиной и слушаю, как девочки обсуждают, где нам лучше сесть сегодня вечером. Я откладываю сэндвич в сторону – есть совершенно не хочется.

– Так во сколько мне тебя забрать? – спрашивает Клодия, пиная меня под столом.

– Я не поеду. – Услышав собственные слова, я удивляюсь не меньше Клодии. И, как ни странно, чувствую облегчение.

– Что? – Клодия хмурится. – Мы только что говорили, что моя мама разрешила взять ее машину.

– Мне не очень хорошо. – Я выбираю самую легкую отговорку.

Кейтлин протягивает руку и касается моего лба. У нее около пяти младших братьев и сестер, поэтому она постоянно ведет себя как мама.

– Думаю, у тебя нет температуры, – говорит она мне. – У тебя что-то болит? Знобит?

– Что-то с желудком. – Я отталкиваю обед в сторону.