?

Сощурившись, подаюсь лицом вперед, сокращая расстояние между нашими лицами. В таких случаях девчонки обычно пятятся назад, но эта не такая. Ее ничем не смутишь.

– Нет, не в этом дело, – отрицательно качает головой, спокойно выдерживая мой испытующий взор. – Просто мы слишком похожи. Ты такой же оборванец, как и я, понимаешь? А двум оборванцам вместе делать нечего.

Ну теперь понятно, чего эта принцесса ждет от предполагаемого парня. Тут она не ошиблась: бабла у меня и правда нет, и до окончания колледжа вряд ли появится. Даже удивительно, что она откровенно в этом призналась. Как правило, бабы скрывают свою меркантильность, прикидываясь невинными овечками, но тут другой случай. Невинность – это явно не про Стеллу. По ней сразу видно: сожрет и не подавится. Натуральная хищница.

– А сразу сказать об этом не могла? – цежу я, с трудом сдерживая рвущийся наружу взрыв. – Я вчера полтора часа в парке торчал, сраное лукоморье [1] в голове прокручивал.

Хоть и обещал себе не заводится, но все равно завожусь. Потому что бесит она просто адски. За честность я ей, конечно, благодарен, но за то, что по самооценке кувалдой долбит, убить готов.

– Ну ничего страшного, – она окидывает меня издевательским взглядом с головы до ног. – Зато прогулялся, воздухом подышал.

Придушить. Меня так и подмывает ее придушить. Прямо сейчас, немедленно. Сомкнуть пальцы на ее тонкой белой шее и сжать до хруста, до хрипа, до мольбы... Хочется надломить эту заносчивую стерву, усмирить ее буйный нрав и сделать своей. Чтобы не рыпалась и не перечила. Чтобы покорилась, понимаете?

Но, к сожалению, закон и здравый смысл совсем не на стороне моих желаний. Поэтому приходится молча ими давиться, ощущая на языке неприятный привкус горечи.

Чертова Стелла Кац! Зачем я вообще ее повстречал?

[1] – Лукоморьем герой называет знаменитый отрывок из поэмы А.С. Пушкина «Руслан и Людмила», который начинается со слов «У лукоморья дуб зеленый…»

15. Глава 14

Глеб

После неприятного разговора со Стеллой я залетаю в аудиторию злой и взвинченный, но, наткнувшись взглядом на смиренное личико Аси, немного успокаиваюсь. Трудно вариться в собственном гневе, когда рядом сидит божий одуван и невинно хлопает глазками.

– Все в порядке? – участливо интересуется она, пододвигая ко мне желтую конфетку Эм-энд-Эмс.

– Да пойдет, – отзываясь я, закидывая в рот драже. – Какая щас пара-то?

– Русский, но, поговаривают, что наша преподавательница, Елена Алексеевна, на больничный ушла. Замена, наверное, будет.

– Ясно, – откидываюсь на стул, и невольно перевожу глаза на вторую парту, за которой вовсю мелькает пшеничная макушка Кац.

Однако коротким взглядом ограничиться не получается, ведь то, что я вижу, повергает меня в настоящий шок и мгновенно заставляет напрячься.

Место симпатичной татарочки, вчерашней соседки Стеллы по парте, теперь занимает Егор Янковский. Тот самый лощенный мажор в брендовых шмотках, которому, судя по количеству геля на его блондинистой шевелюре, явно неведомо слово «мера».

Можно было бы подумать, что богатенький хмырь подсел к Стелле просто на время перемены, но разложенные на парте учебники и висящий на крючке черный кожаный рюкзак красноречиво говорят об обратном.

Твою ж мать! Когда эти двое успели снюхаться?

Если честно, Янковский производит впечатление жуткого сноба и брюзги: высокомерный, немногословный, с вечным выражением отстраненности на чересчур смазливом лице. А во взгляде так и читается: «Боже, куда я попал?»

Короче говоря, недаром он мне сразу не понравился! Нудный и какой-то излишне чопорный, словно дворецкий в английском дворце. Всю жизнь таких лопухов не перевариваю.