Так всё и начинается. С вопросов.

В окне кэба мелькают деревья. Похоже, слежки за нами нет, и мистер Спенсер будто угадывает мои мысли.

– Тот детектив не догонит нас, – говорит он. Его глаза теперь открыты и смотрят на меня, словно видят насквозь. – Не стоит о нём беспокоиться. Он тебя видел?

– Нет, – вру я. В чём его секрет? – крикнул он нам, прежде чем мы с Джоном успели спрятаться.

– Уверена?

– Клянусь.

От этого чёрного платья всё тело чешется. Джон закрывает глаза, а кэб катит вперёд. Мы едем уже много часов, переваливаем через высокие холмы и несёмся по аллеям, окаймлённым деревьями, пока не выезжаем на неровную дорогу, ведущую к полям, усеянным фермерскими домиками и амбарами.

Когда солнце поднимается выше на небе, оно бьет в окно под таким углом, что кэб начинает нагреваться изнутри. Хоть бы вылезти из этого ужасного платья. На этот раз всё будет иначе, на этот раз он должен притвориться, что не знает меня. Остановка номер девятнадцать.

Мистер Спенсер стучит извозчику и велит притормозить.

– Помнишь план? – спрашивает он меня.

– Та же история, что в Лансинге?

Мистер Спенсер кивает.

– Ты сбежала из дома. Но не болтай лишнего, как в прошлый раз. Ты всегда путаешься в своих выдумках.

Я киваю, вспоминая указания, которые он шептал мне через дверь, прежде чем мы сбежали накануне ночью.

Он открывает дверцу кэба, я спрыгиваю на землю и открываю багажник. Мой коричневый чемодан втиснут между сумкой мистера Спенсера и боковой стенкой кэба. Это большой старый чемодан, и мне приходится трижды дёрнуть изо всех сил, чтобы вытащить его.

Лошади в нетерпении бьют копытами.

– До свидания, Лиза, – говорит Джон. У него слёзы на глазах, и мне так не хочется оставлять его одного с мистером Спенсером.

– Не плачь, глупыш, скоро увидимся. Ты же не забудешь меня, правда?

Он улыбается и одними губами произносит: Я люблю тебя.

Я тоже тебя люблю, – беззвучно отвечаю я.

– Иди в ту сторону, – шепчет мистер Спенсер, стараясь не привлекать внимания извозчика. Он машет рукой, словно топором, в направлении леса красных и оранжевых деревьев. – Отсюда четыре мили, от силы пять. Ты поймёшь, когда увидишь. Самый большой дом в округе. Дождись захода солнца. К тому времени я точно устроюсь.

Он снова стучит. Извозчик хлещет вожжами, и лошади трогаются с места. Я посылаю Джону воздушный поцелуй, и извозчик смотрит на меня, удивлённо приподняв брови, но он знает, что от вопросов лучше воздержаться. Ему щедро заплатили за это. Кэб катит по дороге, пока не исчезает из виду.

Я осталась одна, вокруг так тихо и спокойно, лишь птички поют и листва шелестит.

Пробираясь через лес, я цепляюсь платьем за колючие кусты, и они оставляют длинный разрез на боку. Я возвращаюсь обратно, снова пробегаю через кусты, – короткие шипы рвут шёлковую ткань и царапают кожу на моей коленке. Кровь стекает по ноге.

Интересно, девочка, которая носила это платье до меня, заметила пропажу? Сомневаюсь. В её шкафу висели десятки платьев, и она не видела, как я выкрала одно из них. Как бы то ни было, она сейчас далеко. Я последний раз прохожу через колючки, чтобы как следует исцарапаться, затем продолжаю путь, поглядывая на солнце, в направлении, указанном мистером Спенсером.

Я ужасно проголодалась, и всё тело зудит. На кустах растут ягоды, но я знаю, что их нельзя есть. Я срываю несколько штучек и раздавливаю их между пальцев, размазываю красное месиво по щекам, а остаток втираю в волосы.

Глубоко в лесу журчит ручеёк, заросший ядовитым плющом. Мама учила меня, как его распознать, посчитав листочки, и я осторожно огибаю его, затем захожу в воду, но мои ноги всё равно начинают чесаться.