– А ведь я теперь богат, детка, – напряженно хохотнул Эдик – были опасения, что легенда не прокатит. – Мне досталась булочная… то есть бубличная фабрика на Амальгаме-12. В наследство от дедушки. Так что скоро заживу, как король. Продам эту фабрику, и стану тратить деньги, не считая! Знаешь, я тут сидел, размышлял на досуге. Как ты насчет того, чтобы полететь со мной на Амальгаму?

Амалия недоверчиво сощурилась.

– Вот так сразу – и полетели?

– Ну, не совсем сразу. Купим билеты на корабль, в первый класс, продадим всё, что тут есть, долги соберем – и двинем.

– Ты меня замуж, что ли, зовешь? – кокетливо поинтересовалась девушка. – Или на работу хочешь взять? – Цитрус замялся.

– Замуж – это слишком серьезный шаг. Я к нему пока не готов. Молодой слишком. А вот на работу… Почему бы и нет? Секретаршей хочешь быть? Мне теперь понадобится личная секретарша.

– Хм, секретарша… А что надо делать?

– Ты что, не знаешь?! Работы у секретарши полно, но не очень обременительной. Отвечать на звонки. Письма разбирать. Личную корреспонденцию. Кофе приносить, бутерброды готовить. Следить, чтобы настроение у босса было всегда приподнятое…

– Только никаких домогательств на рабочем месте, – насупилась Амалия. – Ишь, приподнятое… Всё, что не входит в служебные обязанности, – за отдельную плату.

– Но, разумеется, со скидкой, – не растерялся Эдик, который уже начал ощущать себя бубличным магнатом и даже вошел во вкус, размышляя о том, как будет экономить эфемерные финансы и разумно вести дела.

– Для тебя – за полцены, – деловито объявила девица.

– Вот и славно. Я тебя найду, как только всё определится. Это была, так сказать, предварительная беседа. Телефон у тебя тот же?

Амалия насупилась.

– Сдается мне, ты хочешь меня кинуть, Эдик!

– Это еще почему? – насторожился Цитрус.

– Потому что богатые наследники не зажимают плату девушкам. А иногда даже дарят им что-нибудь приятное сверх обещанного. Разве тебе было со мной плохо?

– Нет, ты что, – протянул авантюрист, соображая, как выпутаться из сложной ситуации с наименьшими потерями. – Слушай, Амалия, я тут поразмыслил… Мне для тебя, и правда, ничего не жалко. Поэтому я принес тебе в качестве залога наших добрых отношений кое-что ценное… Я ведь здесь, в этом районе, не просто так, я искал тебя. И, надо же, какая удача – нашел-таки!

Глаза девушки блеснули заинтересованно.

– Ну-у-у и? – протянула она, надув густо напомаженные губки.

– Вот, – сказал Эдик, выдернул из кармана и протянул Амалии вычурную подвеску с прозрачным камнем. – Настоящий бриллиант, три с половиной карата. Мне передал его поверенный вместе с письмом дедушки. Фамильная драгоценность. Стоит столько же, сколько составляет твое полугодовое жалованье.

– Какое жалованье? – насторожилась девушка.

– Ну да, – спохватился Эдик. – Какое у тебя здесь жалованье. Живешь себе на гонорары. Словно писатель какой-нибудь. – В голове Эдварда мгновенно всплыл четкий образ – важный бородатый графоман с трубкой в руке – литератор Афанасьев, наивно ссудивший Цитрусу последние две тысячи рублей на строительство плотины в Нангуру, на планете-пустыне, где последние пару миллиардов лет даже следов воды не было. – Я имею в виду то жалованье, которое намереваюсь платить тебе. Тысячу рублей в месяц. А, может, и полторы.

– Ты душка, Эдик! – воскликнула Амалия, вешаясь молодому человеку на шею.

– Ты в этом когда-то сомневалась? – проговорил он, торопливо ощупывая соблазнительные девичьи формы.

Стеклянной подвески было немного жаль. Ее Цитрус выменял у мальчишек на полностью разряженный одноразовый газовый пистолет «глюк». Но, с другой стороны, из-за этой подвески его три раза едва не побили.