Я много работал, перерабатывал, мало отдыхал, а потом очень устал и заболел: в феврале 2022 года мне поставили диагноз «депрессивный эпизод средней тяжести».

Помните огромные здания советской архитектуры 1920–1930-х годов? Монолитные, строгие, минимум декора, максимум «пользы», ничто в таких зданиях не должно было отвлекать советского человека от работы. Некоторые архитекторы говорят о них: «Тогда был человек для здания, а не здание для человека». Именно так я когда-то мыслил о работе – это я был создан для нее, а не наоборот.

За несколько лет до депрессивного эпизода у меня уже закралось подозрение, что в системе «работа как смысл жизни» что-то не так, ведь каждое мое продвижение, повышение или прорыв происходили не потому, что я приходил в 8 и уходил в 11, а потому, что хорошо делал свою работу.

Дело в том, что в Оренбурге, где я жил и работал до 2013 года, интересных проектов не было, многие рабочие процессы там шли плохо. Однажды меня звали работать в Федеральную службу исполнения наказаний, и я всерьез рассматривал это предложение. Или, когда я учился на инженера связи в ПГУТИ[5], нам рассказывали о том, что на факультет иногда приходят люди из МВД и ФСБ, чтобы набирать инженеров для защиты секретных каналов связи, – и такие предложения по работе я тоже рассматривал довольно серьезно. Приходилось жить в парадигме «бери что есть», потому что выбора в Оренбурге особо не было, я хватался за возможности и брал на себя полную ответственность за свою работу.

С этими мыслями я переехал в Москву и к любым проектам относился так, будто они были моими собственными, пусть я и был наемным сотрудником. Возможно, в России нет института репутации, но у меня внутри он был, я всегда считал, что мой проект – это моя личная ответственность. Это и позволяло работать эффективно – я до сих пор так отношусь к работе и считаю это верным подходом, только теперь понимаю, что нести ответственность за свое дело не равно работать без сна и отдыха.

Но когда я переехал и очень хотел закрепиться в Москве, я этого не понимал. Работа стояла на первом месте, даже выше меня самого, она стала моим личным смыслом жизни, который в итоге дал трещину. Все, что мы делали в «Нетологии» десять лет назад, – уже устаревший материал. Грустно понимать, что твоя жизнь на самом деле ничего не стоит. С этими мыслями около пяти лет назад я пришел в кабинет психотерапевта, который работал по методу транзактного анализа. Я начал работать с ролями и сценариями своей жизни – мне хотелось большего пространства для себя, и благодаря психотерапии я стал постепенно его отвоевывать. Оказалось, жизнь не заканчивалась на работе. Понемногу я стал изучать книги, сам прошел базовый курс транзактного анализа, начал подвергать сомнению привычные установки, задаваться непростыми вопросами и наконец понял, что работа не определяет тебя как человека, она – средство, а не сущность.

В чем разница? Сущность диктует тебе, как и что надо делать, чем жить и кем являться, она определяет тебя и твою жизнь. Средство – это инструмент, им можно управлять как хочешь.

Депрессия отразилась на многих внутренних процессах и подействовала на меня отрезвляюще: пришлось притормозить и всерьез прислушаться к себе. Она развернула меня вовнутрь, потому что в таком состоянии быстро забываешь про коллектив, достигаторские успехи и работу без выходных.