– Я ведь ему, гаду, квартиру купила, сколько бабла на карты перевела! – долбила она кулачком по столу начальника охранного агентства Дмитрия Харитонова. – Костюмы, мебель, путевки за границу – все за мой счет! Так нет, ему, коту драному, и этого мало! На сторону стал бегать. И к кому?! К шлюхам дешевым!..

Про шлюх «дорогих», как и про ее собственного обманутого мужа начальник «Кандагара», Дмитрий Харитонов, благоразумно спрашивать не стал. Кстати, про муженька клиентка вовсе не поминала, – это уже после Маратик сумел пробить по своим каналам. И не взялись бы они за это пакостное дельце, но Харитонов обзвонил друзей из полиции и неожиданно выяснил, что интересы общества в данном случае целиком и полностью совпадают с интересами «Кандагара». Во всяком случае, хозяев «Стоянки любви» ребята из правоохранительных органов тоже не сегодня-завтра намеревались повязать. Как ни крути, а обижаться им было на что. Главной крышей российских жриц любви во все времена являлась крыша ментовская. Так было всегда – даже в достопамятные советские времена, когда в гостиницах и на вокзалах уличные красотки добросовестно делились заработком с хозяевами сержантских лычек. В данной ситуации полиция чувствовала себя жестоко обманутой. Самозванцы со «Стоянки любви» ни профсоюзных, никаких иных взносов не платили и, переезжая из одного района в другой, всякий раз оставляли местные РОВД с банальным кукишем и серией мутных дел – вроде ограбленных мужичков и откровенных «потеряшек». Возможно, имелись бы под рукой свободные люди, «стоянку» прикрыли бы в два счета, но как всегда свободных людей катастрофически не хватало, а задействовать силы ОМОНА на столь сомнительную операцию начальство не решалось.

– Шуму много, а толку ноль! – объяснял Марату Степан Гуслин. – Еще и телевидение, не дай бог, нагрянет, – они подобные темы любят освещать. Конечно, мы тоже можем подогнать народишко, из автоматов в воздух пошмалять, только что мы и кому предъявим? Формально-то никто ничего не нарушает, – стоят себе машинки на нейтральной территории, фарами светят, музыку в салонах гоняют. И то, что под этот музон парочки непотребством занимаются, так и это законом не запрещается. Как говорится – частное право каждого. Тут, чтобы прищучить всю гоп-компанию, целую операцию затевать нужно – с подробнейшим сбором информации, со свидетелями и скрытыми видеокамерами. Ясно, что никто такой бодяги не санкционирует.

– А сами-то не пытались взять их под крышу? – интересовался Марат.

– Мы – нет, а вот смежники пытались. Наезжали, пугать пробовали.

– И что?

– Не прокатило. Эти хитрованы отзвонились кому-то наверх, и тут же адвокатишка шустрый гарисовался, начал волну гнать, на шишек каких-то ссылаться, ОБЭПом угрожал – наши и поприжали хвостишки.

– А сейчас что изменилось?

– Да ничего. Разве что вы объявились. Вот и решили под вашим соусом все это гнездышко разворошить.

– Ага, вроде как не вы инициаторы!

– А что такого… С официальной стороны, если что, прикроем, и вы своего голубка прищучите. Словом, замутим омуток – глядишь, и переловим этих чертей…

Выслушав такую диспозицию, Дмитрий Харитонов, только сокрушенно вздохнул. Официальное прикрытие в виде одного-единственного младшего офицера особых надежд не внушало, а потому сказать было нечего. Впрочем, до чертовой стоянки рано или поздно сумели бы дотянуться, – другое дело, что сейчас всем было не до того. Вкупе с прочим населением города полиция участвовала в предвыборной сваре, по мере сил воевала за благосклонность электората. Дрались за пенсионеров и умалишенных, боролись за голоса зеленых студентиков, сидящих на зоне зэков, доверчивых заводчан и рядового состава армии. Временно на любовь, пусть и вполне конвертируемую, не обращала внимания даже пресса. Еще удивительнее, что им дали в помощь Гуслю. Точнее говоря, в распоряжение «кандагаровцев» предоставил себя он сам. Полноватый этот мужичок давненько уже заведовал участком, на котором угнездилась «Стоянка любви», и полицейский имел все основания предполагать, что одной любовью хозяева стоянки не ограничиваются. На свой страх и риск он пытался вести наблюдение за машинами, окончательно укрепившись в предположении, что дело тут нечисто. Очень уж «навеселе» уходили со стоянки иные клиенты, а порой и в машинах проводили всего-то по паре минут.