– Я уже видела… – заявила, напоминая о том, что произошло на лестничной площадке. – Очень даже феерично!
– Феерично было впервые. Сам не ожидал.
– Можно без признаний. Мне все равно, – заявила, не желая сегодня быть еще психологом. Уж как-нибудь без меня.
– Если все равно, то чего полезла меня спасать? Даже разделась…
Покраснела, вспоминая сей момент. Нда уж, отличилась. Иногда удивлялась своей спонтанности. Вот честное слово, такая импульсивная, что страшно было видеть результаты, когда отходила.
– Нечего гореть у меня перед носом. Потом объясняйся с полицией.
– Только поэтому?
– Ну, почему? – протянула, обдумывая, что еще сказать. – После того как огонь справился бы с тобой, перешел на квартиры. А мне до 31 августа негде больше жить.
– А 31 августа где?
– В общежитии.
– Понятно. Не думал, что такая безжалостная.
– Не я такая, а жизнь такая.
– Ты так много говоришь… – грубо буркнул парень, всматриваясь в глаза, провоцируя взглядом, так как нагло шарил по телу бесстыжими глазами.
Стараясь не показывать свою растерянность, так как на меня впервые так смотрели, выдавила улыбку и предупредила:
– Посмеешь еще ко мне прикоснуться, и я тебе соль в рану добавлю.
– Всегда считал, что колхозницы довольно простодушные существа.
Усмехнулась и покачала головой. Наивный боксер!
– Твои представления весьма устарели, – бросила в ответ, наклоняясь к раковине, чтобы осмотреть рану.
Глава 4
– И что теперь? – протянул парень. Видно было, что он уже заскучал.
– Теперь можно обработать… – сказала, предупредив его о своих действиях. Дернется, можно и заслуженно треснуть.
Чистыми сухими салфетками аккуратно осушила кожу вокруг ожога и между делом заметила:
– У тебя два варианта: я тебе накладываю повязку и отправляю в больницу, а второй…
– Смеешься? Тут рана ни о чем. Может, меня еще в гроб засунешь и под землю, чтобы время не тратил?
– Хороший, конечно, вариант, но ладно уж. Живи.
– Какая ты добрая!
– Акция действует только сегодня, так что не надейся. И раз первый вариант ты не оценил, то… – протянула и схватила спрей «Пантенол». Встряхнув, отошла немного, чтобы себя не забрызгать, и стала брызгать на рану, чудесно улыбаясь липкой пене, которая покрыла всю руку. – Не вытираешь, не шастаешь в рану своими микробными руками, не чешешь. Теперь ты сидишь, отдыхаешь, пока пена не впитывается.
– У меня бой завтра. Нужно тренироваться, – с возмущением выдал он.
– Без боя обойдешься.
– Я не могу, поэтому это все не нужно, – сказал сосед, собираясь убрать руку.
Глаз дернулся от возмущения. Не растерялась и шустро ущипнула его за живот. Хотя какой тут живот? Мощный пресс. Это у меня живот. Животик. Плоский, но мягкий.
– Если посмеешь, буду всю ночь песни горланить под твоей комнатой. Я как раз в зале сплю. Не только же тебе бить по груше и не давать мне спать.
– И что, так мерзко поешь? – с усмешкой уточнил парень.
– Напилася я пьяна, – пришлось громко запеть, чтобы оглушить его. – Не дойду я до дому.
– Э-э-э хватит орать. Я понял! – встревоженно начал парень, оглядываясь по сторонам, будто, кроме нас, еще кто-то мог слышать мои завывания.
– Довела-а-а-а-а меня тропка да-а-а-а-альняя до вишне-е-е-е-евого сада-а-а-а-а, – затянула, ужасаясь своему пению. Но это мое фирменное, чтобы все от меня сбежали. На уроке пения учительница разрешала мне просто открывать рот, чтобы не перебивать других. Ни слуха, ни голоса – это как раз про меня.
Отмечая, как парень скривился, то поняла, что соседушка уже согласился. А то! Это еще не все мои таланты!
– Все. Я понял. Ворона ты, а не котенок.
– Отлично, что понял, а то ведь уши режет. В общем, пока не впитается ничего нельзя. И еще… – залезла в свою аптечку и достала аспирин, протягивая ему.