Дверь в кабинет распахнулась:

– Старший лейтенант Горбацевич.

Она поднялась. Привычным жестом разгладила складки на юбке, поправила неуставной шарф и, не удержавшись, прихлопнула перчатками по бедру. Разговоры вокруг смолкли, как по мановению дирижёрской палочки. Мужчины, присутствующие в приёмной, словно по команде, внезапно повернули головы в её сторону, жадно рассматривая колени и тонкую талию. Никто из них так и не поднял глаз выше её груди, а парочка знакомых женщин, стрельнув глазами по бесстрастному лицу, наоборот, поджали губы и отвернулись.

Ольга ответила презрительным взглядом. Всем одновременно – и мужчинам и женщинам. Всем этим людям, которые когда-то начинали постовыми милиционерами и рядовыми экономистами, а сейчас считали, что успешно противостоят угрозам национальной безопасности. «Люди-кремни, люди-гвозди, – убеждённо говорил о таких Председатель Комитета Государственной Безопасности». «Люди-нелюди, – наедине с ней откровенничала Ясинская. – Профессионалы в кавычках, которые абсолютно осознанно разграничивают совесть и указания руководства. Именно поэтому в шахматы мы играем не фигурами – доской. Причём, не с врагами, а с собственным народом».

Ольга мысленно распяла всех сослуживцев и невозмутимо направилась к кабинету полковника.

Тощая девица наконец-то сумела освободить руку из хватки Куницкой. Пальцы с ядовито-зелёным маникюром забросили прядь волос за ухо. Затем она преградила Ольге путь и небрежно протянула ладонь:

– Я – Лика, – сообщила она. – Новенькая.

– Профессия старенькая, – усмехнулась Ольга, игнорируя её жест.

Девица оторопела. Куницкая тут же потянула её в сторону. Уже у самой двери кабинета в спину резануло многозначительное мужское хмыканье.

Начальник четвёртого отдела имел забавную фамилию – Гриша. Впрочем, в его биографии это был единственный факт, способный вызвать улыбку. В остальном же полковник выглядел, мягко говоря, не очень приятным человеком. Скорее, наоборот: вдавленная точно посередине физиономия вызывала стойкие ассоциации с боксёром, так и не оправившимся от сокрушительного удара.

Ольга вскинула руку с перчатками к виску:

– Здравия желаю.

Полковник едва заметно поморщился. В распахнутой шинели и без головного убора приветствие по уставу было неуместным, если не сказать больше – жест был издевательским. И Гриша, мысленно наградив её парочкой нецензурных эпитетов, поставил в длинный список взаимной неприязни ещё одну «галочку». Хотя ожидать чего-то другого от генеральской дочки, которая провалила разработку по Хромому… Вообще-то, не она одна была причиной, но рухнуло-то всё при её самом деятельном участии.

Гриша указал подбородком на ближайшее кресло. Сочувствовать он не собирался, да и в мыслях ничего подобного не держал.

– Присаживайтесь, Ольга Викторовна. Постараюсь не затягивать, – он откашлялся. – Хм-мм… нашу незапланированную встречу.

– Надеюсь.

Она устроилась в кресле, закинув ногу на ногу. Смотрела куда-то над его головой с непроницаемым выражением на лице.

Полковник какое-то время рассматривал её колени под чёрным нейлоном, потом протянул руку и щёлкнул выключателем настольной лампы.

– Светло уже, – пояснил он.

Ольга молча кивнула.

– Позволите небольшое замечание? – спросил он.

Вместо ответа хозяина кабинета получил очередной беззвучный кивок и явно выраженное безразличие.

Гриша насупился. Ольга вела себя не то, чтобы уверенно, но достаточно нагло. Хотя ему стало ясно, что она прилагает все усилия, чтобы за наглостью скрыть тревогу и даже страх.

Полковник задумчиво поскрёб ногтем лоб, прежде чем произнести по поводу этого факта практически целую речь: