Морген молчала.

– Я от него недалеко ушел. Но все время носил блокировки, чтобы не стать таким же как он. А… бывало, сносило их, и я ловил дозы, плыл… но мне везло. Рядом оказывался Роберт, и отключал всю эту дрянь.

– Ясно, – сказала Морген. – Я не ожидала. Не думала, что все так. А твоя мать? Что с ней?

– Она жива. Я езжу к ней раз в неделю-две. Иногда ее выписывают, но последнее время улучшений нет.

За невысказанным Морген могла только угадать: мать Донно так и не оправилась.

– Она… в психиатрическом? – осторожно спросила Морген.

– Точно.

Сказав это, Донно закрыл глаза и молчал до самого дома.

Цветы и табак

Морген снились лютики – простые желтые цветы с глянцевыми лепестками. Они отчего-то наполняли ее рот, едкой горечью жгли язык и нёбо, и Морген все никак не могла отплеваться. Она задыхалась, пыталась руками вытащить их, но цветов было так много, и они лезли и лезли, пока Морген не поняла, что все ее нутро состоит из них, что они никогда не закончатся. Ее начало тошнить, и Морген упала на колени, расцарапывая горло руками, и ужас захлестнул ее с головой.

Донно снилась старая веранда. Дверь в сад была приоткрыта, и бледные тени солнечного света лежали на серых досках пола.

Солнце едва пробивалось через слоистый белый туман, в котором тонули невысокие деревья. Джека не было, и Донно подошел к двери, чтобы выйти в сад. По-летнему пахло скошенной травой, в сыром душном воздухе предчувствовалась гроза.

Шагнуть за порог не удалось: тень мелькнула перед самыми глазами и в лоб уперся длинный худой палец.

– Вали назад, – сердито сказал Джек. – Куда ты лезешь?

Донно отступил, а Джек вошел, открыв дверь нараспашку. Устроился на подоконнике, и под его взглядом Донно медленно сел на кресло-качалку.

– Слушай, – печально сказал Джек, – может, ты прекратишь меня во сне видеть? Как-то раздражает.

– Я же не специально, – устало ответил Донно. – Я бы с большим удовольствием увидел вместо тебя…

Он осекся и замолчал.

– У, – сказал Джек. – Боишься назвать ее по имени?

Донно скрипнул зубами.

– Я не боюсь. Просто ее имя… не идет на язык… я не знаю, как это точнее сказать – не могу произнести, и все. Недавно, когда Морген спрашивала, я смог рассказать, но не произнести ее имя.

– Морген? – рассеянно переспросил Джек. – А это кто еще?

– Ты же мое подсознание. Что за дурацкие вопросы?

– Ну… не дурацкие, а наводящие. Хотел узнать, как ты ее для себя определяешь.

– Да никак, – с досадой ответил Донно. – Она просто помогает мне с Робертом.

– А, значит, я угадал, Морген – «она», – фыркнул Джек. – Давай подробнее, кто это, откуда взялась. Снова прелестная малявка, о которой так и хочется позаботиться?

– Иди к бесам, Джек.

Джек вдруг отвернулся, не ответив. Донно нахмурился: чтобы Джек да не съязвил?

Тот, впрочем, быстро вернулся к прежнему настроению, покачал ногой и подбросил зажигалку на ладони.

Остро взглянул, сузив глаза.

– Она ведь не умерла, – сказал Джек. – Зачем ты зациклился на мыслях о ней?

– Замолчи.

– Ага, щас. Тогда развидь меня или пусть тебе пара красоток приснится, чтоб нам тут как-то повеселее было… Ты же не подросток, мозги-то должен был нарастить. Двигайся дальше Донно, жизнь не стоит на месте.

– Не хочу слушать твои…

Джек вдруг резко выдохнул в его сторону вонючее облако дыма – и когда успел закурить…

– А придется, – сказал он. – Однажды ты обнаружишь, что все прошло мимо, а ты цеплялся за воспоминания и идиотские представления о том, как «правильно». Только к тому времени и воспоминания поблекнут. Ты останешься ни с чем и даже не сможешь вспомнить, почему.

Донно долго молчал, глядя, как дым собирается под стрехами.