«Сын, тебе многому придется научиться, – сказал отец похоронным голосом. – Ведь ты не вполне подготовлен…»

«Ты – все, что у нас осталось, дорогой», – сказала мать с болью в голосе.

Мэтлок знал, что они получают мученическое удовольствие, предвкушая уход из этого мира. Они оставили в нем свой след – по крайней мере, отец оставил. Но самое забавное, что родители его здоровы, как дикие лошади, и выносливы, как мулы. Они, конечно, не на один десяток лет переживут его.

Просто они хотят, чтобы он больше времени проводил с ними. Они намекают на это вот уже три года, с тех пор как умер Дэвид. Подъезжая к дому Пэт, Мэтлок подумал, что его раздражение, наверное, объясняется чувством вины. Ведь он до сих пор не простил себе смерти Дэвида. И вряд ли когда-нибудь простит.

А кроме того, ему совсем не хотелось ехать на каникулы в Скарсдейл. Он избегал воспоминаний. Сейчас в его жизни появился человек, который помогал ему забыть те ужасные годы. Он обещал Пэт взять ее на Сент-Томас.

Загородная гостиница называлась «Чеширский кот», и, разумеется, все там было как в английском пабе. Кормили прилично, напитки подавали в изобилии, и коннектикутцы любили туда ездить. Мэтлок и Пэт только что выпили по второй «Кровавой Мэри» и заказали ростбиф и йоркширский пудинг. В довольно просторном зале находились еще, быть может, десять пар и несколько семей в особом отделении для обедающих. В углу сидел мужчина и читал «Нью-Йорк таймс», сложив газету вертикально.

– По всей вероятности, рассерженный папаша ждет, когда объявится сынок. Типичный пассажир скарсдейлского утреннего поезда.

– Нет, он слишком спокоен.

– Они умеют скрывать напряжение. Только их аптекари знают, как они это делают. С помощью гелузила.

– Всегда что-то выдает человека, а здесь этого нет. На вид он вполне доволен собой. Думаю, что ты ошибаешься.

– Ты просто не знаешь Скарсдейл. Самодовольство – все равно что местная фабричная марка. Без этого здесь и дома не купишь.

– Кстати, о Скарсдейле… Что ты собираешься делать? Я, право, думаю, нам надо отменить Сент-Томас.

– Не знаю. Зима была тяжелая – мы заслужили немного солнца. А родители ведут себя неразумно. Я вовсе не намерен тратить время, изучая, как Мэтлоки управляют своим состоянием. И если уж они решат покинуть этот мир, что маловероятно, делами займется кто-нибудь другой, а не я.

– Но ведь мы с тобой вроде бы пришли к выводу, что это всего лишь предлог. Старикам хочется, чтобы ты побыл с ними. Очень трогательно, что они не говорят об этом прямо.

– Ничего трогательного – просто отец пытается меня подкупить… Смотри-ка, а джентльмен-то потерял терпение. – Одинокий мужчина с газетой, осушив свой стакан, объяснял официантке, что заказывать ленч он не будет. – Бьюсь об заклад, он представил себе своего длинноволосого сынка в кожаной куртке, возможно даже босиком, и сам перепугался.

– По-моему, ты все про этого беднягу навыдумывал.

– Нет. Я ему сочувствую. Просто не люблю издержек бунта. Мне от них становится не по себе.

– Занятный вы человек, рядовой Мэтлок, – сказала Пэт, намекая на бесславную военную карьеру Мэтлока. – Давай съездим в Хартфорд. Там хороший фильм.

– Извини, совсем забыл. Сегодня не получится… Силфонт просил зайти к нему вечером. Какое-то важное дело.

– Какое?

– Даже не знаю. Может быть, что-нибудь связанное с африканскими исследованиями. Этот дядя Том, которого я переманил из Говарда, оказался той еще штучкой. Он, пожалуй, правее самого Людовика Четырнадцатого.

Она улыбнулась:

– Нет, ты просто невыносим!

Мэтлок взял ее за руку.

Резиденция доктора Адриана Силфонта вполне соответствовала его положению. Это был большой дом в колониальном стиле с широкой мраморной лестницей, которая вела к массивным резным дверям. По всей ширине фронтона шли ионические колонны. С заходом солнца на лужайке включалась специальная подсветка.