Да зачем ты?.. слабо протестую я и закашливаюсь… Тут нас кормят…

А сам думаю опасливо: может, вот так не заметишь, как в шпионы зачислят?..

Но тут же с улыбкой отбрасываю эту мысль. Ну какие у нас в институте могут быть страшные тайны? Военно-морская кафедра и лекции на тему «Построение полка при атомной обороне»? (Быстро завернуться в белый халат и медленно ползти в сторону кладбища? А мед…лен…но, товарищи студенты – это чтобы не создавать паники!.. Есть ещё вопросы?..)

Или сколько трупов плавает в формалиновой ванне в анатомичке?..

Не смеши пизду, она и так смешная… как любит говорить вот в таких именно случаях мой друг Толик Алексеев с Чайковской, тёткин сосед и отличный парень. А уж он, по части пизды, толк знает – был в восемнадцать женат, а в двадцать развёлся. И немало их всяких, до и после, успел посмешить…

В отличие от меня…

Ливанец запихивает пригоршню денег под подушку, не слушая моих возражений.

Эти денги никакой не денги!.. говорит он, пожимая округлыми плечами… Мне папá сколко надо присылает… Ты лечись, мы потом отпраздновать будем…

Он легонько то ли гладит, то ли похлопывает меня по щеке и уходит.

Я откидываюсь на подушку, утирая рукавом потный лоб. Торт на столе источает немыслимый аромат. И пригоршня денег, даже не знаю сколько, под подушкой…

Это я теперь ливанский шпион?.. Или кто?..

У входа в институтскую столовку небольшая, но густая толпа. Читают какой-то плакат.

Подхожу и с трудом протискиваюсь.

Интересно!..

СЕГОДНЯ В 19.00 В 7-й АУДИТОРИИ

СОСТОИТСЯ ЛЕКЦИЯ ПРОФ. ПЕТРУЧЧИ (Италия)

На тему:

«Выращивание эмбриона человека ин-витро»

Приглашаются все желающие преподаватели и студенты

Ну и дела!

Это что ж, настоящий итальянец к нам приехал и будет читать свою лекцию? И нам даже можно придти и послушать?

Подчеркнём тут: не какой-нибудь румын или болгарин задристанный, из нашего соц-зарубежья.

Итальянец! Из капстраны, пусть даже у них там, как пишут наши обосреватели в своих репортажах с петлёй на яйцах, каждый второй на улице член компартии, а не то чтобы просто член.

Ну и дела… ничего себе таки оттепель!..

В столовке полно народу.

Хватаю обгрызенный коричневый поднос и скорей в очередь на раздачу. Щи дежурные – огрызки капусты привольно плавают в водяной пустоте. На второе биточек. Вот он, прилепился сбоку сиротливо к горке комковатого пюре. И – гулять так гулять! – на третье компот. Сладковатая водичка, с половинкой разваренной сливы на дне стакана.

Вижу издалека несусветную Валькину шевелюру за одним из столов в уголке. Заметив меня, Валька машет. Сюда, мол.

Я подношу свой тяжёлый поднос, стараясь не расплескивать щедро налитые в тарелку щи. Сажусь напротив Вальки за столик – четыре ножки из водопроводных труб, накрытые толстой фанерой, и сверху ещё слой пластмассы.

Видал объявление?.. говорит Валька… Надо пойти!..

Его серые маленькие глаза возбуждённо горят в красной, как обваренной кипятком, физиономии. Сверху шапка волос – будто серое облако зацепилось за вершину холма. Густая волнистая шевелюра неопределённого цвета. То ли ранняя седина, то ли поздняя перхоть. И как ни старается Валька причёсывать и приглаживать эти буйные джунгли, результат нулевой.

Хоть надевай сеточку.

Ну понятно, пойдём… отвечаю я с каким-то даже жаром… Когда нам опять живого итальянца покажут! Который ещё и детишек в колбах выращивает!..

После обеда мне в анатомичку.

Не люблю я препарировать трупы.

Хотя как-то раз на спор даже съел бутерброд возле длинного оцинкованного стола, на котором лежало бурое, с фиолетовым оттенком, тело мужчины. Этот труп был особенный, и девки наши, пошептавшись и похихикав в углу, одна за другой как бы ненароком прохаживались неспеша мимо этого стола по каким-то своим делам, с покойником уж точно не связанным.