- С-с-собственно, ты мне не нужш-ш-шна. Где твоя дочь?

Что?

Дочь? Светка, что ли? Ах, ты ж… образина! За ребёнком охотишься

Со всхлипом втянув воздух, Варвара Пална отмерла. И сама зашипела… ну почти как Змея. Правильно, а что терять-то?

- Тебе что до неё? Пшла прочь! Ползи отсюда, кому говорю!

В общем, заорала, как базарная торговка. Никакого почтения к… только сейчас замеченному на рептилии золотому венцу, украшенному сверкающими камнями. Даже ножкой на неё притопнула, даже руки в боки упёрла.

Змея мелко затряслась – должно быть, от хохота.

- Расх-х-храбрилась, с-с-смотри-ка… Ты жш-ш-ше ей не родная мать, что ж заступаеш-ш-шься? А ты интерес-с-сная…

Огромные, с фары «Камаза» жёлтые глазищи с вертикальными зрачками вспыхнули.

- Не ожш-ш-шидала… Пожш-ш-шалуй, ты мне больш-ш-ше подходиш-ш-шь.

Когда до отупевшей от страха Варвары дошёл смысл сказанного, она шарахнулась назад, что оказалось весьма опрометчиво, ибо за спиной разверзлась пустота лестничного пролёта. Но тотчас нечто длинное, гибкое и сильное стремительно захлестнуло её поперёк тела, не давая сверзиться вниз.

- Примитивная рас-с-са, вс-с-сё на инс-с-стинктах… – вроде бы даже с укоризной пробормотала Змея, уменьшившись до размера крупного питона. Самое странное, что венец на голове при этом масштабно съёжился, как вторая кожа, не потеряв перелива разноцветных камней в свете люминесцентной подъездной лампы. – Впрочем, за с-с-столько поколений кровь с-с-сильно разс-с-сбавилась… Но что-то ещё ес-с-сть, ес-с-сть. Что ж, благос-с-словляю.

- Отстань… – только и смогла с трудом пробормотать её жертва, тщетно пытаясь трепыхнуться. Тугое кольцо, обвившее предплечья, внезапно ослабло и соскользнуло вниз. Охнув, Варвара пошатнулась, схватилась за перила…

Запястье обожгло болью. Отпрянула и метнулась куда-то в сторону маленькая белая змейка с крошечным венцом на голове, ударила хвостом – и растаяла в воздухе. А может, и уползла куда-то, стерва такая, и Варваре только показалось, будто она словно растворилась в сумраке… Не до того ей стало. Она в ужасе таращилась на две дырочки с проступившими капельками крови на онемевшей руке, глотала воздух, как рыба фугу и паниковала, паниковала… Всё-таки грызанула, сволочь. Но лучше так, лучше меня, чем Светку…

Единственный раз в жизни она падала в обморок – когда по молодости и от возрастного пофигизма поддалась на уговоры сослуживиц стать донором и пошла сдавать кровь. И сейчас живо вспомнила то состояние – когда, вслед за охватившей слабостью, перед глазами замелькали огненные искры, и круг зрения отчего-то стремительно сузился, будто падала Варвара спиной в нескончаемый тоннель. «Врёшь!» – отчаянно вскрикнула она теперь, и мысленно залепила себе оплеуху. «Нельзя умирать, держись!» Кое-как, цепляясь за прутья перил, сползла на ступени и усиленно задышала, помня, что при дурноте главное – кислород, хотя, какой, к шутам, свежий воздух в прокуренном подъезде…

Но помогло.

Но в добрый час Петровна, соседка с пятого этажа, как раз высунулась за газетой, пошла вниз, к почтовым ящикам - и наткнулась на Варюху. Кто бы мог ожидать сердобольности от злющей бабки? Но только, поняв обстановку по-своему, она цыкнула-прикрикнула, чтобы Варька-дура не смела окочуриваться, помогла сесть, не заваливаясь, несильно нахлопала по щекам да сунула под язык несколько каких-то желатиновых горошин. Молодец, баба Катя, никаких тебе сантиментов и причитаний, всё по делу. Как её саму, порой, на улице спасали от приступов, так и она сейчас… Стукнула в двери соседям, вызвали «Скорую», та – вот поразительно! – примчалась почти сразу: повезло, бригада возвращалась с вызова, оказалась рядом. Варваре смерили давление и с ходу определили гипертонический криз.