Все они были работниками нашей пекарни. Есть и другие работники. Но это – наш костяк, душа, сердце и руки небольшого семейного дела Калининых.

Четыре пары глаз уставились на меня с надеждой.

– Как прошло? – прозвучал вопрос.

«Плохо! Дерьмово! Погано!» – заорали на душе траурные кошки.

Но я – лицо и надежда нашего коллектива, не могла ударить в грязь лицом и поселить дух уныния. Поэтому ответила:

– Контакт состоялся. Остальное – в процессе. Работаем!

Как работать после такого? Я не представляла. Мне плакать хотелось. Меня гнусно облапали, за проститутку приняли…

Договориться с Принцем не удалось…

Бросить все?

Как же быть?

Снова идти к нему на поклон?

А меня пустят?

Наверное, нет…

Однако этим же вечером оказалось, что мне не придется искать с ним встречи. Раздался поздний звонок.

Я ответила.

В динамике телефона разлился приятный тембр мужского голоса.

– Я хотел бы услышать Юлию Калинину.

Сердце екнуло и скользнуло в пятки: Принц. Роберт Принц.

– Это я, – шепнула.

– У меня есть очень интересное предложение. Обсудим тет-а-тет?

– Тет-а-тет? – переспросила я.

Отчего-то в горле пересохло, пульс зачастил барабанной дробью в ушах, и по спине жаркой волной скользнули мурашки.

– Тет-а-тет, – подтвердил Принц. – Я навел кое-какие справки о пекарне. Выходит, ты мне не соврала. Поговорим, – добавил Принц.

– В трусах, пожалуйста.

– Что-о-о?

– То. Я согласна с вами поговорить. Но только при одном условии. Вы будете в трусах. Не вываливайте то, что вывалили из своих трусов мне в лицо!

В ответ Принц задумчиво хмыкнул, прежде чем продолжить:

– Выходи. Во дворе тебя ждет черный седан с тонированными стеклами. Садись на заднее сиденье, мой водитель отвезет тебя, куда надо.

Я подпрыгнула на стареньком диване, ойкнула. Пружинка, вылезшая из матраса, впилась в мою попу.

Честно, я не поверила, будто во дворе нашей многоэтажки десятилетней давности может стоять автомобиль от самого Принца.

Окна моей квартиры находились на теневой унылой стороне, выходили на строящуюся высотку.

Врет, наверное!

Но, с другой стороны, зачем бы ему врать?

– Машина?

– Машина, Юлия. Машина. Средство передвижения на четырех колесах, работающее от бензинового двигателя внутреннего сгорания.

Принц не произнес ничего ужасного.

У него был ровный, приятный мужской голос. Так почему же мне так сильно хотелось ему… вмазать!

Даже по телефону. О-о-о… Вмазать по самодовольной и чересчур красивой, холеной… морде!

Вмазать и послать. Послать и вмазать.

И повторить эти священные действия не менее тысячи раз.

Но от моих действий зависела судьба пекарни.

Судьба дела, которому вот уже сто пятьдесят лет. В этом году будет полуторавековой юбилей предприятия Калининых.

Неужели при мне предприятие захиреет?

Я не должна была этого допустить. Тем более в такую ответственную дату.

Поэтому я сцепила зубы и уточнила:

– Что, прямо сейчас выходить?

– Ты занята чем-то важным?

– Весьма.

– Важнее, чем ужин в компании миллиардера, от которого зависит судьба твоего семейного дела? – добавил он.

Вот почему я его ненавижу.

Гад… Давил авторитетом, деньгами, фактами.

Словом, всем тем, что было на его стороне, играло ему на руку, а у меня… у меня – просто дырка от бублика.

– Машина ждет, – повторил Принц и отключился.

Нет, он все-таки ужасен.

Интересно, правда ли во дворе нашего дома меня ждал автомобиль?

Любопытство пересилило, и я, как была в желтом кигуруми пикачу, так и выскочила в подъезд. Я быстренько добежала до общего открытого балкона, на котором обычно курили, и выглянула.

Ох, черт…

И точно – во дворе красовался новехонький, черный, блестящий седан.

Черт…