– Объясните, сделайте милость.

Александра вытянула шею и тут же спряталась. Это был Нерецкий! – расстроенный, обеспокоенный, недовольный.

– Тем, что судьба Санкт-Петербурга решается на море. Редкий случай – такого еще, кажись, у нас не бывало. Если эскадра герцога Зюдерманландского одолеет нашу – шведы высадят под столицей десант. А где наша армия – напомнить?

– На юге… но ведь гвардия наготове!..

– Гвардия! Не знающая, что есть баталия!.. Не имеющая достойных командиров!.. А что у нас во флоте? Что, старательно подготовленное королем Густавом?

Нерецкий молчал.

– Назовем, сударь, вещи своими именами. Ты сам с этой новостью прибежал – отчего ж боишься произнести решительное слово? У нас во флоте – измена! Именно так называется то, что друзья твои умудрились состряпать за десять лет. Измена.

– Но кто мог знать?.. Ведь войны не ждали!..

– Ее мог предсказать всякий, кто не парит в облаках, а читает исторические книги. Шведские короли не угомонятся, пока не сменится династия. До той поры они будут наскакивать на Россию и затевать войны.

– Так что же делать? Писать донос?

– Государыня понимает положение вещей… в общих чертах…

Более Ржевский ничего не сказал.

– Значит, мы погибли? – спросил Нерецкий.

– Кого изволишь называть «мы»? Флотских офицеров, друзей твоих, заигравшихся и заваривших эту кашу? Или честных российских подданных? Знал я, когда настойчиво требовал встречи с тобой, что у вас там неладно, знал… Да не думал, что вас настолько оболванили…

Нерецкий промолчал.

– Ты все мне рассказал?

– Ну… должно быть, главное…

– И то верно – историю десятилетних глупостей за полчаса не изложишь. Я должен снестись с нашими влиятельными московскими братьями, которые еще сохранили остатки разума и могут вразумить безумцев. Положение тревожно, – сказал Ржевский. – К счастью, мое слово в наших кругах еще кое-что значит. Мало ли я этих господ мирил? Но пока вижу один способ уменьшить вред, который может причинить «Нептун» и иже с ним. Времени мало. Хочешь поехать с письмами в Москву?

– Да, хочу!

– Ступай собираться и через час будь тут. Каждая минута дорога. Все зависит от того, когда государыня даст приказ Грейговой эскадре. Ту кучу дерьма, которая у нас образовалась, можно разгрести только всем миром…

– Но ведь из лучших намерений?…

– И ими выстлана дорога в ад! – вдруг крикнул Ржевский. – Да ступай же! А ежели будешь ахать, охать и хвататься за голову вместо того, чтобы действовать, то грош цена твоему раскаянию, сударь, грош цена. Жду через час, а лучше – ранее. Еще тебе придется съездить с моей запиской за подорожной. А время позднее. Хорошо, есть кому помочь…

– Иду.

– Не серчай. Когда бы вы натворили дел – поздно было бы мне тебя расспрашивать да вытаскивать из тебя сведения, как гнилой зуб щипцами. Другие люди бы делали вопросы – это хоть ты понял?

– Понял…

– Ступай.

Нерецкий вышел из кабинета.

Александра выскочила в коридор и заметалась – как попасть на улицу? Ведь коли он идет домой – можно узнать, где квартирует, а это очень важно! Наконец она догадалась и пташкой вылетела на Итальянскую.

Нерецкий опередил ее на сотню шагов. Времени отыскивать свой экипаж не было – пока найдешь, пока усядешься в карету, «добыча» сгинет в каком-нибудь переулке. Александра побежала, мало беспокоясь, что подумают о ней прохожие.

Она поняла одно – ее избранник попал в беду, из которой не так просто выкарабкаться. Но это ее даже радовало – сам Господь посылает ей возможность спасти любимого человека! От чего спасти, как спасти – значения не имело.

Смысл разговора с Ржевским был ей в общих чертах понятен – Нерецкий запутался, совершил какие-то глупости и пришел советоваться со старшим товарищем. Слов об измене она не поняла – но рассудила, что пытаться мыслить на бегу – глупое занятие. Скорее всего беда Нерецкого и есть та преграда, которую он поставил между собой и Александрой. Тем лучше – есть возможность докопаться до правды!