Дружба между мужчиной и женщиной невозможна, ведь женская красота способна разрушить сердце даже самого преданного друга…

Ты думаешь о нем и ждешь,

Но понимаешь, что нельзя,

Мечтаешь ты и видишь сон,

По простыне своей скользя.

Нельзя и утро доброе желать,

Лишь ждать чего-то от него,

А перед сном себя ласкать

И представлять, его, его, его…

Нельзя! Ты повторяешь снова

И ждешь его холодное «привет»,

Уже и день прошел – ни слова,

И ночью ждешь – но так его и нет.

Утром в солнечных лучах,

Его ты хочешь ощутить.

И повторяешь второпях:

«Не дай себе его любить».

Он уставился в монитор. Ему писала девушка с другого конца света. Почему-то именно ему, именно в эту ночь она решила излить душу.

Он читал ее сообщения с огромной кучей грамматических ошибок, коверкающих слова до неузнаваемости, и не понимал, зачем она все это пишет и почему именно ему, именно сейчас.

«За ночь я могу легко войти в несколько разных образов. Выхожу из одной роли и вхожу в другую. Легко, не задумываясь. Как в театре или в кино. Просто настраиваюсь: сейчас я Снегурочка, потом полицейский, потом рабыня или госпожа, потом медсестра, секретарша…

Сначала – легкое театральное представление, а потом – постепенное раздевание с элементами лесбиса. Так же, как актеры, мы искусственно целуемся, применяем позы камасутры. С виду и грудь целуем натурально, и целуемся, но на самом деле мы только открываем рот и ничего при этом не делаем. Но исполняем это так, что все мужчины и приходящие девушки думают, что это реальность. Мы с напарницами смотрим друг на друга так, что все думают: у них настоящая любовь. Но нас в стрип-клубе 25 человек, и если бы у всех были такие чувства, то мы бы уже передрались от ревности.

Мы способны быстро воплощаться в разные роли и играть их достойно наших чаевых. На самом деле, все люди в этой жизни актеры и во всех скрыт талант, просто многие его не развивают. Да и вообще вся наша жизнь – кино и игра.

Я с детства играла во всяких пьесах, танцевала. Сейчас устраиваю стриптиз-шоу в театральном стиле. Наши зрители видят сначала будто ролик из фильма, а уже потом – эротическую часть.

Чтобы исполнить роль, мы наблюдаем за жизнью и работой своей героини. Ну, а феи и Снегурочки – это все из сказок, и фантазию включаем: сами примерно представляем, как должно быть. Актером за три часа может стать любой. Для меня не составит труда научить даже плакать реально на сцене.

Наши популярные номера – с белым и черным ангелом. Белый – это слезный персонаж: ласковый и нежный, слабый и беззащитный, тоскливый, брошенный и обиженный. Само стеснение и стыд, в танце периодически прикрывает руками лицо, будто плачет. Потом – отчаянный срыв с шеста вниз головой. Зрители в шоке, но у самого основания ангел тормозит и медленно, плавно закручивается вокруг него. Смотрится красиво: вид, будто сидит на шесте на корточках, прикрыв руками лицо. Черный ангел – это наглый извращенец, который все громит, всех хочет, соблазняет, хулиганит на столах гостей и прыгает с разбега на шест.

Есть у них и парный номер: сначала два ангела вместе – они любят друг друга. Потом один уничтожает другого, а в конце оба сливаются в идиллию, и черный ангел ставит на колени белого.

Для меня нет кумира или какой-то звезды. Мы всего лишь люди. Вся жизнь – кино, и все мы в ней актеры. Единственной звездой я буду считать только любимого человека – когда встречу его. Это будет и бог, и кумир, и актер, любимый и самый святой в мире человек.

Наша семья будет для меня храмом, убежищем и моим кино. В ней каждый будет кумиром: и папа, и мама, и дети. Это здорово, когда в твоей жизни рядом кто-то засыпает на твоем плече, а утром говорит “люблю” и нежно целует. Потому что это не роль, не исполнение – это от всей души. Хоть на сцене мы танцуем с душой, выкладываемся в роль полностью, но там мы притворяемся. А реальная любовь – это не вынужденность, не притворство, не роль, а жизнь, настоящая и искренняя».