Я прильнул к окошечку и действительно увидел в кустах огоньки, которые мелькали в разные стороны.

– Петрович, пока делать ничего не будем, пусть обвыкнутся, а завтра Весту привяжем к зимовью хорошо, чтобы не вырвалась, а сами будем наблюдать за волчицей. Всё, охота началась, – сказал я.

Петрович накормил Весту, сами чай попили и легли спать. Ночью я проснулся от воя, который доносился с улицы, немного полежал и опять уснул и больше не просыпался до утра, ещё сквозь сон слышал, как Веста повизгивала, но не сильно. Утром встали, привели себя в порядок, попили чаю, есть сильно не хотелось, Петрович взял поводок, прицепил за ошейник Весты и вышел на улицу выгулять собачку, через некоторое время они вернулись, Петрович налил в большую чашку похлёбки и поставил собачке, чтобы подкрепилась.

– Да, волки здесь, Веста к ноге жалась, и следов навалом, – сказал Петрович.

– Всё, Веста поест, и надо её хорошо за лапами перевязать и через ошейник привязать возле зимовья.

Как задумали, так и сделали. Бедная Веста, вся дрожащая, лежала на улице, всё необходимое я приготовил и был во всеоружии. Палку-рогатку я приготовил, когда гулял по улице, чтобы более метко стрелять. Петрович притих и был немногословен, видимо, волнение моё передалось и ему. Сели за стол и пили мелкими глотками чай, вдруг Веста начала скрестись в дверь, я взял тозовку и посмотрел через окошечко на улицу. В кустах напротив стоял волк и смотрел на дверь.

– Петрович, посмотри, это волчица?

– Да, Саша, её можно стрелять. – И отошёл в сторону.

Я прицелился прямо в окошко, и в оптическом прицеле появилась морда волчицы. Мне даже не верилось, крестик лёг прямо на глаз – и тут она убрала морду. Вот зараза! Куда-то делась.

– Саша, не волнуйся, я сейчас тихонько стукну по двери, и она обязательно посмотрит, – сказал Петрович.

Я приготовился, стук прозвучал как набат, и, действительно, морда волчицы появилась моментально в перекрестии прицела. Я мягко нажал на спусковой крючок, и волчица как былинка упала на снег. И что тут началось! Вся стая налетела на волчицу, я схватил двустволку и произвёл дуплет по этому волчьему клубку. Пока перезаряжал двустволку, волки разбежались, а три волка и волчица остались лежать на снегу. Я и Петрович вышли из зимовья и пошли на место, где нашла свою смерть волчица. Подошли, один волк пытался встать, но я ему помешал выстрелом в шею. У волчицы уже успели разорвать живот, и несколько следов окровавленных уходили в лес.

– Саша, уже темнеет, мы за ними не пойдём, давай завтра их с утра проследим, – сказал Петрович.

– Да я сильно-то не рвусь, давай этих волков дотащим до зимовья, и надо бы их ободрать, – сказал я.

– Да обдерём, времени сейчас много будет. Слушай, даже не верится, что разделались с этой бандой! Даже настроение появилось, – сказал Петрович.

Когда подтащили волков к зимовью, Веста начала рычать и кидаться на волчьи трупы.

– Надо было раньше это делать, а сейчас что после драки кулаками махать! – сказал Петрович.

Пока всё сделали, кроме обдирки шкур, настал вечер. Волков мы закрыли в кладовке, натопили печку, наелись до отвала, так как напряжение спало и Петрович всё рассказывал и рассказывал, не закрывая рта. Накормил Весту, и легли спать, и спали до самого утра.

Утром встали, подзаправились и пошли с ружьями, проследили за остальными волками. Буквально прошли метров пятьдесят и нашли околевшего волка, и недалеко лежал ещё один волк, и, по-моему, ещё один волк ковылял, но за ним мы не пошли. Вот так мы разделались с серыми разбойниками. Дня за два ободрали всех шесть волков, а шкуры развесили на стенах зимовья для просушки. Шкуру волчицы Петрович повесил над кроватью. Он хотел мне её отдать, но я не взял, ссылаясь на то, что она мне будет мстить по ночам.