А вот зрители отличались лишь количеством. Волны влюбленности и восторга обдавали меня так же, как и в первом моем «выходе» на сцену…

Последний аккорд… Зал замер. Я стоял, широко расставив ноги, обутые в черные узконосые сапоги, опустив гривастую голову и устало улыбаясь. В ушах (настоящих!) еще звенело, руки еще держали аккорд. Зал взорвался аплодисментами. Ко мне устремился людской поток: кто-то нес цветы, кто-то – воздушные шары, а кто-то и пиво. Я наклонялся, благодарил, принимал подарки, снова благодарил… Призывно смотрели девичьи глаза; мерцали яркие, томные улыбки. Голову даже закружило. Такое разнообразие женской красоты! Многие казались очень привлекательными, как… разного вида конфеты в красивых фантиках.

Внезапно сердце дернулось, глаза прилипли. Она была не в сверкающем мини-платье; без декольте и яркой помады; черной кожи и заклепок. Простая черная футболка (а может, как раз шикарная?) облегала грудь; джинсы, не самого модного покроя, зато с широким поясом, подчеркивающим тонкую талию. Рука, протягивающая темно-красную розу, с нежными пальчиками и коротко подстриженными ногтями. В серых, распахнутых на меня глазах, плескалась детская радость. Поразило, что глаза эти не соблазняли, не хитрили, а просто любовались… любили… Тень от ресниц падала на неестественно белое в свете прожекторов лицо; нежно-розовый рот улыбался, а черная масса распущенных волос спускалась, кажется, ниже талии.

Я задержал ее руку в своей лишь на миг дольше, чем было необходимо, – и сразу ощутил на себе пронзительный взгляд, обжигающий ревностью. Ах да! Я и забыл совсем… (или лучше сказать: я-то этого даже ещё не знал). В первом ряду, прямо напротив меня, сидела моя жена аж с тремя подругами! Мдаа… нерадостные перспективы. Сейчас она пойдет со мной за кулисы, и я должен буду общаться с ней и этими женщинами; слушать их восторги и замечания, показывать всё, аки гид в музее…

Все это пронеслось у меня в голове за один миг… Я узнал, что я женат; что у нас есть сын. Жену я не то, чтобы сильно любил, но жили нормально. Отец ее был мэром соседнего города… Он незаметно помогал продвижению нашей группы; сейчас любому таланту нужна помощь, иначе не пробьешься. Жена периодически исполняла обязанности менеджера, и получалось у нее неплохо. Да и все при всем, в общем. Почему нет? Внешность – приятный европейский стандарт: модная короткая стрижка, осветленная челка; очень даже ничего… Разве что, располнев после родов, она выглядела несколько гротескно в коже и заклепках.

…Я сделал то, что должен был, и чего мне совершенно не хотелось, – отпустил руку девушки. Продолжал приветствовать оставшихся поклонников, благодарить и улыбаться, – они же ни в чем не виноваты… Но настроение мое было испорчено окончательно.

Внезапно я услышал (почувствовал?) – сквозь шум, приветствия и овации, – слабый вскрик со стороны ступенек к левому выходу. Бож-же мой! До чего доводит ревность! Я видел быстро удаляющийся от меня: «А я тут непричём», – покачивающийся зад жены… Снежана с подругами слишком поспешно покидала зал, через общую дверь, стуча двенадцатисантиметровыми шпильками, вместо того, чтобы всей толпой направиться за кулисы.

Обостренным своим зрением и слухом я видел и слышал все совершенно отчетливо; внутреннее видение отмотало для меня картинку на несколько секунд назад: Снежана метнулась к выходу вслед за «моей» девушкой, и, обгоняя ее, – внезапно словно бы потеряла равновесие, – ее резко качнуло назад, прямо на ногу незнакомки всем своим весом… Та, вскрикнув, опустилась в ближайшее кресло, и теперь ошарашенно переводила глаза со своей ноги – на Снежану… Почему-то на это никто не обратил внимания, – видимо, на самом деле, вскрикнула она очень тихо; происшествие это было заметно лишь мне.