Приведя в порядок все спальни, швейную комнату и большую прачечную на втором этаже, третий этаж с кинотеатром и все лестницы, я спустилась вниз. В простенькой столовой семья Джексонов уже вкушала ужин, и я, стараясь не шуметь, начала прибираться на кухне. Стены между кухней и столовой не было, поэтому я невольно стала свидетелем их разговора.

– О, я сегодня встретила Кена. Ему пятьдесят шесть лет, у него рак мозга, и представляете, он все еще жив! – воодушевленно сказала Сьюзен.

Я чуть тряпку от неожиданности не выронила, а вот все члены семьи явно разделяли ее энтузиазм. Они принялись задавать уточняющие вопросы о том, как же Кену удалось так долго удержаться на бренной земле.

Быстро закончив ужин, все разошлись по своим делам: Джек – в кабинет, а четверо младших детей – в церковь. За столом остались только Сьюзен и Бриджет. Мать, сидевшая напротив дочери, наклонилась к ней и взяла за руку.

– Знаешь, тебе нужно решить, какой опыт ты хочешь получить в оставшиеся годы. Если хочешь вернуться в колледж, когда тебе станет лучше, мы не будем возражать. Но не лучше ли провести это время здесь, с семьей и друзьями, с теми, кто тебя любит и всегда поддержит? – сказала Сьюзен теплым, немного дрожащим голосом.

– Я подумаю… – прошептала Бриджет.

– Если ты хочешь путешествовать или выйти замуж – скажи, мы с папой поможем тебе во всем, что от нас зависит.

– Я хочу, чтобы меня любили. Всю мою жизнь. До самой смерти.

– Мы тебя любим. Мы все тебя очень любим.

– Я не об этом… – Бриджет готова была заплакать. – Кому я такая нужна – некрасивая, слабая, да еще и жить мне осталось пять лет?

Матери ничего не оставалось, кроме как подойти к ней, прижать к себе и баюкать, как маленького ребенка. Мне было очень жаль Бриджет. Из всех детей в этой семье она была самой доброй и к тому же ничуть не надменной. Неужели и правда всегда уходят лучшие?

В этот момент я поняла две вещи: первое – я больше никогда не смогу никому завидовать и второе – мне нужен план, хотя бы на пять лет.

Мартин приехал за мной, как всегда, опоздав на полчаса, и потребовал поторапливаться. Мне было довольно сложно поторапливаться, имея при себе ведро, швабру и пылесос, поэтому я тоже ответила в приказном тоне:

– Хелп ми ту бринг зе вакуум ту ё ка!^>8

Я отнесла швабру и ведро в багажник, демонстративно оставив пылесос на крыльце дома в тридцати метрах от машины, а потом села на заднее сиденье слева от мешка с землей, так как справа уже сидела Агнешка. Мартину ничего не оставалось, кроме как идти за пылесосом самому.

– Царица Наташа, – процедил Мартин, внезапно вспомнив уроки русского. Надеюсь, в далеком советском детстве учительница била его по рукам указкой.

– Пьекний шалик^>9, – сказала мне Агашка, для лучшего понимания обведя рукой вокруг своей шеи, а затем показав сжатый кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.

– Колежанка дала^>10, – ответила я, вспомнив, как Марина вручила мне этот подарок в честь моего карьерного взлета до главного редактора отдела в крупном издательском доме. С тех пор прошло пять лет, шарф был порядком побит жизнью, но все еще не потерял своего очарования. Как и мы с Мариной.

Вот кому я никогда не завидовала, так это Марине, хотя у нее была престижная работа – недавно ее повысили до начальника пиар-управления в крупной компании, большая квартира в центре и самый стильный гардероб, какой я только видела. Но еще я видела, что она все время пропадает на работе, отпуска у нее не было уже несколько лет, а мужчины еще дольше.

Во многих вопросах она была для меня авторитетом, и я часто обращалась к ней за помощью – и консультационной, и, чего уж скрывать, материальной.