В 4 часа утра в носовом машинном отделении, где на боевых постах несли вахту как минимум трое матросов, произошел пожар.

В результате официального расследования ЧП позже выяснилось следующее.

Во время «собачьей вахты», когда спит даже якорь-цепь и нередко засыпают часовые, трюмные матросы решили перелить мазут из большой корабельной цистерны в расходную, откуда он подается в топку корабельной кочегарки, и открыли на трубопроводе все положенные клапаны.

Топливо начало переливаться, однако проконтролировать наполнение расходной цистерны на корабле оказалось некому и нечем. Как говорилось в расследовании, на цистерне не было «сигнализации верхнего уровня». Проще говоря, ее наполнение, скорее всего, определяли на глазок или через футшток (это такая дырка в палубе, в которую механик опускает линейку-мазутомер). Цистерну переполнили топливом, но ночью этого никто из вахты не увидел. Топливо под давлением «прессануло» там, где соединение трубы футштока и цистерны было плохо поджато трюмным матросом. Мазут из-под гайки хлестанул в машинное отделение и его струей «коротнуло» электрокабель. Произошла вспышка, и начался пожар.

Алексей сориентировался моментально. Крикнув, стоявшему на вахте машинисту котельной команды перекрыть подачу мазута в котел, он в секунды понял: если энергоустановка (два котла и турбина правого двигателя) рванет, то могут погибнуть все. Он приказал всем быстро выбираться из машинного отделения.

Убедившись, что из носового машинного выбрались все, Алексей задраил люки горящего помещения и включил систему объемного пожаротушения, то есть подал в котельное отделение инертный газ фреон, который пожар и ликвидировал.

Алексей тогда сильно надышался угарным газом. Машинист и двое вахтенных получили ожоги различной степени тяжести.

Всех их, его, машиниста и двух вахтенных представили к наградам и объявили благодарность.

Но в боевом донесении оперативного дежурного флотилии командованию, ни слова не было сказано о борьбе за живучесть корабля. А также о том, что никого из командира, старпома, помощников и других офицеров на судне в тот момент не было. Поэтому они и не были они упомянуты как борцы с огнем. Хотя руководить ликвидацией аварии всегда должен самый старший по должности на борту.

Особенно разозлило Алексея отсутствие у вахты индивидуальных средств защиты. Хотя, по уставу все члены экипажа корабля на вахте обязаны носить через плечо ПДА – портативный дыхательный аппарат, противогаз, проще говоря, который позволяет нормально дышать и работать в сильно задымленном помещении в течение целых 15 минут. Времени же искать аппараты, у них не было.

В результате он и другие пострадавшие, даже те, что обошлись без ожогов, надышались угарным газом.

Поразило Алексея и то, что его друг и напарник Павел Осетров, так и не появился на пожаре.

– Почему я должен исправлять чью-то безалаберность? Ты хочешь геройствовать – ну, и пожалуйста! А от меня-то ты что хочешь? – Разразился тот бурной тирадой на вопрос Алексея. В интонациях слышались визгливые бабьи нотки. – За всё, что происходит на корабле, отвечает капитан! А ведь из офицерского состава на корабле никого не было! И ты видишь, что никто из них никак не наказан! Сейчас другое время и в герои стремятся лишь дураки!

– По-твоему, я – дурак? – С тихой яростью спросил его Алексей.

– Ты – нет. Потому что, это была твоя вахта, и ты обязан был, как старший по званию, принимать решения. – «Виляя хвостом», пошёл на попятную Павел.

Алексей не стал продолжать спор. В тот момент, ему не хотелось верить, что его друг и товарищ – просто-напросто струсил. Впрочем, судьба больше не подбрасывала им случая проверить друг друга.