– Честное слово, сударыня, до вашего появления у меня в министерстве я решительно не мог понять, как его величеству могло прийти в голову допустить женщину к финансовым документам, – слово «женщина» он произносит с заметным презрением. – А вот теперь, кажется, понимаю.

Он разглядывает меня так явно-оскорбительно, что я чувствую, как краснею. Он полагает, что король позволил мне поиграть в аудитора лишь потому, что пленился моими чарами? Мне становится немного смешно. Я могу сказать, что даже не знакома с его величеством, но стоит ли это делать? Он всё равно мне не поверит.

– Вы полагаете, сударыня, что проблемы Тодории связаны с нашим неумением распоряжаться деньгами? Если так, то вы просто глупы. Хотя красивой женщине это простительно. Позвольте дать вам совет, ваша светлость – выбросьте ваши бредовые идеи из головы и просто наслаждайтесь пребыванием при дворе его величества. У вас, в Америке, кажется, не так много подлинных аристократов, и я понимаю, почему вы предпочли приехать в Европу. Но вы выбрали не лучший способ зарекомендовать себя.

Я разворачиваюсь и иду к дверям. Мне не о чем с ним говорить. И всё-таки на пороге я оборачиваюсь.

– Могу я снова обратиться к вам, ваша светлость, если у меня возникнут какие-либо вопросы по бюджету Тодории?

Он снисходительно улыбается:

– Конечно, сударыня!

Но я сомневаюсь, что он захочет на них отвечать.

Из министерства я выхожу в весьма паршивом настроении. Ну, ничего, главное, чтобы он прислал обещанные документы. А вопросы я могу задать и прямо на заседании государственного совета.

Я направляюсь к площади по живописной улочке с разноцветными домами, каждый из которых украшен узорными ставнями и увитыми зеленью балкончиками. Перед одним из домов я застываю в немом изумлении.

Это лавка – с большой вывеской, витриной и удобным для покупателей крыльцом. Но лавка не простая, каковых здесь полным-полно. Нет, это лавка ведьмы! На вывеске так и написано – «Волшебные снадобья мадам Легран». И над дверью висит не колокольчик, а чучело совы.

Но как же так? Ведь месье Амбуаз говорил, что в Тодории за колдовство отправляют в тюрьму!

– Сплошная бутафория, сударыня! – голос за моей спиной раздается так внезапно, что я подпрыгиваю.

Когда я оборачиваюсь, мужчина – чернявый, невысокий, самой непримечательной наружности, – склоняется передо мной в почтительном поклоне.

– Мадам Легран всего лишь умело играет на чувствах и желаниях своих покупателей. Решительно никакого волшебства!

Я отступаю на шаг.

– Но если все знают, что она – обманщица, то неужели кто-то готов платить ей деньги?

– О, сударыня, – незнакомец расплывается в улыбке, – всегда найдутся те, кто готов платить даже за каплю надежды.

Признаться, я немного разочарована.

– Позвольте представиться – Алан Дюбуа к услугам вашей светлости.

Он знает, кто я такая? И если да, то что ему от меня нужно? И вообще – насколько прилично беседовать с незнакомым мужчиной на улице?

– Я шел за вами от самого министерства. Уверен, этот крохобор Жаккар не сказал вам ничего полезного. Но даже если и сказал, то советую вам, ваша светлость, не верить ни одному его слову. А вот я, сударыня, с удовольствием добуду для вас те сведения, которые будут вам нужны.

– Да кто вы такой, сударь?

Но ответить он не успевает – к лавке подъезжает карета графа, а сам месье Амбуаз распахивает дверцу, приглашая меня внутрь.

Мой собеседник смущается, отвешивает мне еще один поклон и быстро говорит:

– Вам потребуется секретарь, ваша светлость, а мои услуги стоят недорого. Поверьте – во всей Тодории вы не сыщете более полезного для себя человека.