Мальчик вынул из портфеля грязное зеркало с ручкой, половинка отражающего свойства которого отсутствовала после неровного диагонального раскола. Он стал разглядывать свое грязное засопливленное лицо. В правой верхней части лба была засохшая струйка крови, произрастающая из шишки.

– Туалет там, – сказал солдат, – можешь умыться, пока я заварю чай.

– Только положи больше сахара, пожалуйста.

Солдат слегка улыбнулся, вспоминая свое сахарное пристрастие в детстве. Он подкинул дров больше обычного в печку, и чайник закипел очень быстро, засвистев своим черным свистком от пламенных потрескиваний плиты.

Они сидели на скрипучих стульях за столом и отогревались, не говоря ни слова, производя лишь диалог своими жадными отсербываниями из горячих чашек. Мальчик сидел ближе к огню в одних подштанниках, а его брюки висели на веревке и шипяще оттаивали на раскаленную печку. В доме стало тепло и даже немного разморило в сон. Казалось, за окном был все тот же день того же числа, той же зимы. Время будто остановилось…. Наконец, солдат начал разговор в чувстве застывшей бесконечности:

– Как тебя сюда занесло-то? Тут людей и на машине не часто встретишь, только мусор вывозят, а ты тут пешком.

– Да, я из города пришел, ну тот, что видно с холма.

– Ты заблудился, или еще что?

– Нет. У меня и учебник географии с картами с собой, так что я не заблужусь. Мне еще долго идти.

– В школу?

– Да нет же. Я…, я кое-что искал…. Просто вышел и пошел на свет и пришел сюда. Оно, наверное, еще дальше…. Ну, то, что мне нужно. Тогда я немного отдохну и пойду. – Он поудобнее облокотился на спинку стула, закинув свои ноги на край сиденья.

– …. Значит, ты ушел из дома? – Мальчик кивнул ему согласием, не отрывая чашку от губ. – Знаешь, я ведь тоже… когда-то знал парня, который хотел так сделать и отправиться на поиски…., на поиски себя. Его звали Коля….

Он учился в обычной школе на окраине промышленного города, окна которой все время были обсажены пылью от выхлопов завода, расположенного прямо через загрязненный ставок. Из окон школы открывался вид на этот завод, и школьники представляли себя в роли рабочих этого металлического гиганта в будущем, а рабочие завода, из которого открывался вид на школу, с грустью вспоминали себя школьниками, представляющими себя рабочими завода.

Все было зациклено в этом маленьком районе на окраине города. Люди думали циклично, работали на одних и тех же местах, после своих родителей, жили в тех же домах, не строя новых. Можно было с легкостью предсказать будущее каждого жителя района, каждого школьника, каждого младенца, каждого будущего ребенка. Исключением из этого круговорота, наверное, был Коля, который возвращался из школы домой, разозленный на всех своих одноклассников и на самого себя.

– «Не понравилось» им, видите ли! «Не то!», «Не смешно!», «По телевизору увидел и записал или в газете, где прочитал!» или еще что. – Злостно произносило его воспоминание все то, что услышал он сам. – Подумаешь. Что они понимают? Буду я еще им свои рассказы читать, конечно! Не дождетесь! Да я такой рассказ напишу, что вы все еще пожалеете, что так говорили! Ну, ничего….

Коля вовсе не был самолюбивым человеком, ну, разве только чуточку, как и каждый из нас. Просто он очень расстроился из-за того, что его рассказ никто не оценил. Для него это было не просто хобби или увлечение, которое зародилось из блужданий по разбушевавшемуся воображению. Это все больше и больше становилось частью его существования. Он хотел создавать истории и чтобы людям они нравились. Если его просили рассказать какую-нибудь сказку, он тут же начинал ее выдумывать, взяв за основу, лишь один предмет. Когда в школе их просили написать сочинения на вольную тему без ограничений, то Коля исписал сорок восемь страниц своей тетради, без правок и зачеркиваний, включая обложку, которая была его единственным ограничением. Из-за нехватки бумаги, в конце своих завершенных сорока восьми листовых мыслей он поставил троеточие. Ему нравилось придумывать смешные случаи, якобы, из своей жизни, чтобы повеселить ребят в компании. Нравилось додумывать недосказанные кем-то истории. Нравилось ехать в автобусе и под однотонный звук двигателя представлять себя где-то далеко, спасая жизнь раненному на войне солдату, защищая честь и достоинство нравившейся ему девушке, совершая какой-то поступок, который струсили сделать другие. В общем, нравилось ему воображать и все!