Разумеется, Алон Ноах не мог пройти незамеченным мимо такой женщины. Будь он бедным поэтом – другое дело. А так… придётся рассказать часть истории.

Шавасаки просыпался. Открывались лавки и магазинчики. Люди выходили на улицу и принимались за уборку. Кто-то вёз по дорожкам небольшие тележки со свежими овощами и фруктами. Рынок в центре города уже открылся, и все спешили купить лучшие продукты.

Я люблю Шавасаки в эту пору. Есть что-то чистое и неповторимое. Кажется, что город вторит голосам едва проснувшихся жителей.

Быстро спустившись по изъеденным временем ступеням, я свернула на узкую улочку. Здесь уже погасили бумажные фонари, но казалось, что ночь не желает передавать свои права дню.

Повернув ещё раз, я очутилась в Цветочном переулке. Тут прямо возле домов находились крохотные клумбы, в которых сейчас вовсю цвели розовые и фиолетовые цветы. Они наполняли воздух приятным сладковатым ароматом.

Я прошла мимо лавки ювелира, господина Розенцвайга – прекрасного специалиста, который неоднократно спасал меня, подкидывая камни, наполненные волшебной чжу. Они прекрасно подходили для урн как накопители энергии, при помощи которой духи могли прийти в мир живых. И они же давали духу возможность пробыть здесь куда дольше, чем в урне без камня.

«Ночная закусочная» господина Исудзу была ещё открыта.

Я подошла к деревянным дверям, положила на них ладонь и невольно улыбнулась. Ну, пусть ваше утро будет добрым, хозяин.

Синие искры пробежали по дверям, и они плавно отъехали в сторону, пропуская меня в помещение.

Внутри было тихо и уютно. «Ночная закусочная» могла вместить максимум десять человек. Практически всё пространство занимала круговая стойка, где рассаживались клиенты. Господин Исудзу лично выносил блюда и ставил перед гостями, традиционно желая приятного аппетита.

Во многих заведениях подобного рода тарелки с заказами выплывали на потоках бытовой чжу или же выносились помощниками-духами. Но господин Исудзу был мужчиной старой закалки и предпочитал подавать еду сам.

В этом был свой шарм. Сразу возникало какое-то тепло и уют. Создавалось впечатление, что хозяин закусочной – твой старый друг, который просто решил приготовить что-то вкусненькое.

Здесь можно было забыть о тревогах и суете. В «Ночной закусочной» царила своя атмосфера, крутились завсегдатаи, тихонько наигрывало радио на кристаллах.

– Да будут мир и достаток в этом доме, – произнесла я традиционную фразу и чуть поклонилась, выражая уважение. – Надеюсь, я ещё успеваю до закрытия?

– Доброе утро, госпожа Шитара, – улыбнулся хозяин заведения, сложив руки на груди. – Для вас я готов немного замедлить время.

– А вы умеете? – с жадным любопытством поинтересовалась я.

Господин Исудзу улыбнулся одними глазами. Слова были не нужны.

Вообще-то про него и покойную супругу мало что известно. Они приехали в Шавасаки из Джапоны несколько лет назад. Поначалу держались особняком, не особо заводя знакомых и друзей, но потом дело пошло на лад. К тому же господин Исудзу оказался великолепным кулинаром и «Ночная закусочная» обрела популярность среди местных.

Пристроив корзину на стуле, я достала урну и передала мужчине двумя руками.

– Прошу принять.

Господин Исудзу взял её, в чёрных глазах на мгновение промелькнула боль, но тут же исчезла. Он почтительно склонился.

– Благодарю, госпожа Шитара. Я сейчас переведу ваш гонорар.

– Отлично, – кивнула я, устраиваясь в любимом уголке. – А к нему можно лепёшки, бабагануш и цукуне?

– Конечно, – отозвался он. – И кофе?

– Огро-о-омную кружку, – рассмеялась я.

Что поделать, кофе у него превосходный. Насколько мне известно, его привозят откуда-то с юга рослые торговцы с кожей цвета ночи. От их караванов всегда идёт запах специй и обжаренных кофейных зёрен, а одежды настолько пёстры, что рябит в глазах.