Голое тело, конечно, возбуждало. Но вид портила кровавая прокладка. Просто прокладка не придаёт сексуальности, а окровавленная – и тому подавно.

Зайдя домой скинул ботинки. Зашёл на кухню, выпил кружку воды. Прошёл в свою комнату.

Комната с минимум мебели. Заходишь, дверь открывается внутрь, вплотную примыкая к правой стене. К этой же стене изголовьем, ногами к окну, стоял диван. У окна, в так называемом красном углу – шкафчик. На окне шторы без тюля. По большому счёту и шторы были не нужны и прибывали всегда в раскрытом состоянии. Сторона не солнечная. Под окном высокие, выше окна, деревья. А за окнами на сотни метров нет домов. Сеть каких-то пешеходных дорожек, игровые площадки, места для сушки белья, маленькие и большие, но все одноэтажные магазинчики. Окно естественным ландшафтом полностью защищённое от посягательств любителей поглазеть в подзорную трубу. Только звёзды и луна, безмолвные свидетели происходящего в комнате. Вдоль стены, разделяющей спальни соседей Олега и Ивана, у окна – письменный стол, у двери – крючки для одежды. Вдоль комнаты, почти на всю её длину, лежал палас: старый советский вязанный половик, тонкий, без ворса, который Ваня смеясь называл «персидским ковром». У изголовья дивана, возле двери стоял стул.

Снял форму, бросил её на спинку стула. Упал на диван.

В глазах стояла всё та же картина с окровавленной прокладкой. Иван стал отгонять её, вспоминая приятные моменты, проведённые с Розаной.

Вспомнил, как она приехала к нему, а он опоздал к прибытию поезда, и она сидела на корточках на перроне возле сумок. Как вскочила и радостно побежала к нему на встречу, когда он появился. Таким – в натовском комке она его ещё никогда не видела. Видела в обычном трехцветном курсантском камуфляже, в парадной форме курсанта и на выпуске – в лейтенантской парадке.

Как они провели первую совместную ночь. У неё месячные ещё не совсем закончились, но это не остановило их обоих. Что она, к Ваниному удивлению, совершенно не стеснялась его, а даже наоборот наслаждалась тем, что он внимательно рассматривает её обнажённое тело в лунном свете, падающим на неё из окна.

Тут же вспомнилась полу-эротическая смс-переписка, после того как она согласилась к нему приехать, но долго ещё не могла этого сделать. Как он сначала скромно писал ей о том, что хочет её целовать и даже потрогать. А она отвечала, что стесняется. Потом более смело писал, что обнимает её, гладит ей руками по спине, целует. А она, после того как он уже перешёл к чему-то другому и как ему показалось не в тему, как-то глупо и по-детски, но очень мило ответила, что нежно целует его в шею.

Как он уже в реальности целовал её в губы, в шею. Ласкал языком мочку уха. Облизывал, целовал и покусывал возбуждённые соски на маленьких грудях.

Кстати соски это единственное в её теле довольно быстро возбуждаемое. Возбуждение других частей тела и тем более выделение нужных для секса ферментов – влагалищной смазки, было занятием трудоёмким и практически бесполезным. Поэтому они постоянно прибегали к помощи специальных лубрикантов.

Желания к соитию у Розаны тоже не было. Только, почему-то во время месячных. А в остальные дни она просто исполняла свой «супружеский» долг. Но в середине полового акта возбуждение к ней всё-таки приходило. И желание тоже. И свой оргазм она тоже получала.

Он вспомнил, как она в первый их раз боялась запачкать кровью своих месячных, как она выразилась: «Казённую простыню».

Как, перед заступлением в наряд, или в выходной день, когда они именно солнечным днём были дома одни, он приказал ей раздеться догола и сказал, что сейчас придет и будет её кусать. А зайдя в спальню, тоже раздетый, но в трусах, увидел её, стоящую к нему спиной, лицом в сторону дивана, делая вид, что стесняется, прикрывая свои и без этого не доступные его глазу прелести, на абсолютно голеньком почти детском тельце. Как он, властно, но не сильно, толкнул её, а она с задорным смехом какой-то детской радости упала ничком на диван, а он накинулся на неё и начал кусать в спину, в шею, в ягодицы. Сильно кусал, до боли, но такой, что на грани: уже вроде и больно, но ещё приятно. Как, схватив её за локти, грубо поднял и перевернул к себе лицом, и снова бросил на диван, теперь лицом вверх, и начал целовать её лицо, шею, грудь, живот.