– Меня создала историческая ситуация! А ты, Друков, теперь лауреат самой главной премии страны… Так, на всякий случай.

– Но я ведь в создании этой скульптуры я не участвовал… Я предполагал, что под брезентовым покрывалом находится совсем другая фигура.

Сойдя с пьедестала, президент, вернее, его необычная копия, и он же Задорный Теннисист извлёк из бронзового кармана своей несуразной металлической одежды значок лауреата и ловко пристегнул его к лацкану пиджака скульптора. Высокая оценка творчества Друкова, естественно, от имени бесправных человеческих масс большой страны. Бронзовый Клюкин знал, что делал.

Разволновавшись, как и положено в таких ответственных случаях, Денис Харитонович начал искать глазами микрофон, чтобы поблагодарить Задорного Теннисиста за высокую оценку его творчества. Собрался расстроиться, ибо нигде такого не обнаружил. Но напрасно. Из-под земли, подобно большому и невиданному цветку, выросла трибуна с монтированным в ее верхнюю часть огромным микрофоном.

– Позвольте, Денис Харитонович, сначала я произнесу несколько слов, –

бронзовый Игнат Игнатьевич согнулся перед трибуной в три погибели. – Что? Понимаешь. Как обычно, скажу.

Но краткой речи у него не получилось. Растянул её господин Клюкин свой витиеватый и сумбурный монолог на несколько часов. Полагал, что отдаёт дань мудрости, но не получилось… Слабая и дешёвая софистика. Кроме того он периодически делал большие глотки из двухлитровой бутылки с водкой, оказавшейся рядом с ним, прямо на трибуне.

Почти сразу после того, как он начал нести ахинею, то мигом на месте исторического события появилась охрана, оцепление, телевизионщики с видеокамерами и… народ. Большой и сплочённый коллектив прилизанных людей: стариков, женщин и детей с разноцветными флажками в руках.

Разумеется, эти люди в корне отличались от тех, кто прозябал в нищете или едва сводил концы с концами, даже имея работу и находясь на заслуженном пенсионном отдыхе. Тут собралась строго определенная часть народа, которая, в общем-то, особо не бедствовала. Проверенные люди, не то, что бы свои, но слегка прикормленные. Имелись в Разгуляндии и таковые, особенно, в столице Труба. Не без этого. Такие люди про Задорного Теннисиста будут и красивые песни петь, и книжки добрые и увлекательные писать. А если что не склеится в его биографии, так и домыслить не грех.

Под любое, даже несъедобное блюдо, можно такой гарнир соорудить, что даже и мёртвые из гробов поднимутся, чтобы попробовать… и выразить восторг.

В конце концов, огромная фигура бронзового Клюкина с квадратной головой дала возможность произнести несколько слов благодарности и скульптору Друкову. Денис тут, конечно же, хоть и не очень длинно, но постарался. Очень пламенно говорил, что каждый истинный патриот должен, категорич6ески обязан любить Разгуляндию и числиться истинным дитём трубопроводов. «А народ у нас терпеливый, не каждого ещё и голодом заморишь».

Иные древесиной готовы питаться и жить в землянке, лишь бы им, «сложным» людям, ярким представителям всей бандитской шайки уважаемого президента Клюкина замечательно жилось и накопления их в зарубежных банках всё росли и росли. Разве это не великое счастье, порадоваться за сытость и процветание своих палачей? В общем, спасибо за высокую оценку творчества его, Друкова,

– Не совсем то, что надо, ты тут, ваятель, лепетал, – сурово заметила бронзовая статуя Задорного Теннисиста. – Всё перепутал. Забыл, скотина, что у нас все равны? Завтра любой нищий, если пожелает, может купить мощную нефтяную, газовую или ещё какую-нибудь трубу и стремительно стать миллиардером. Но ведь ленивые! Не хотят.