– Вы говорите красиво, – наконец, перебивает меня Валентина Павловна. – Но вот Дима, например. Конкретно Дима. Отличный, тихий, домашний мальчик, такой воспитанный и рассудительный. Хотите сказать, и он из кризисной семьи.

– Родители Димы развелись меньше года назад, – я не люблю рассказывать персонально, но здесь не могу не ответить. – До этого папа бил маму на глазах у детей. Мама "спасалась" алкоголем. Развод принес ей облегчение. Но Дима очень тоскует по своему папе и не понимает, почему отец перестал отвечать на его звонки и не дарит игрушки. Дима ругается с мамой и дерется в школе, провоцирует конфликты. Уроки не делает. Мама не может найти новую работу: ее недавно уволили, потому что в школу ее вызывали раз пять в неделю, начальник не выдержал. Сейчас она моет лестницы, ищет подработки, старается прокормить Диму и привести его в чувство. На празднике вы показали ему, что в жизни есть хорошее, доброе, интересное. Что драться не обязательно.

Валентина Павловна рассеяно пожала плечами и смахнула слезу.

– Даже если то, что вы говорите, Мария, правда, неужели таких семей много? Я понимаю, когда мы везем подарки в детский дом, но социально неблагополучные семьи… Может быть, история Димы – единичный случай.

Я вздохнула и последний раз взглянула на краны за окном. Нам предстоял долгий разговор. История каждой семьи – огромная книга, полная загадок. И я сейчас закончу беседу, куплю капучино и сяду в быстрый трамвайчик, включив любимую музыку. А дети с мамами, посетив празник, вернутся в свои маленькие коммунальные комнаты. Будут ли смотреть подарки и обсуждать, как прошел день? Или мамы погрузятся в свои бытовые дела, а ребята возьмут в руки гаджеты? Как долго соранится заряд их эмоций? Каким станет сегодняшний кирпичек в их хрупкой маленькой стене?

Маленькие дети любят большие праздники. Наверное, потому, что у семей, оказавшихся в поле зрения нашей социальной службы, праздников особо и нет.

Утреники в детских садах и тематические дни в школах не в счет. Туда часто родителей "загоняют палками". Сначала нужно выделить рублей триста из семейного бюджета на подарок педагогу, потом выбрать подходящее платье и на два часа отпроситься с работы – и за эти два часа нужно не только смотреть на танцы своего ребенка, но и улыбаться другим родителям, и выслушивать от того самого педагога, как плохо ведет себя ребенок и что пора бы купить ему новые штаны: из этих он совсем вырос. Поэтому мамы, которые пришли за социальной помощью, большие праздники не любят. Долго, сложно, да и с работы за прогул могут уволить. А работа – чаще всего единственный шанс, чтобы было что приготовить на обед детям.

Когда наша Служба только создавалась, мы долго думали, как органично вписать досуговые занятия в социальную помощь. Да и нужны ли они семьям? Взрослые к нам обычно приходят задать вопрос и быстро бежать дальше по своим делам. Еще приходят выговориться, переложить свои проблемы на наши плечи, сесть, скрыстив руки, выразительно посмотреть в глаза, мол, вот тебе задача, давай, решай скорее, ты же должен, ты же "соцопека".

Те, кто приходят, действительно задают сложные задачи: что делать, если первому ребенку еще не исполнилось два года, а второй вот-вот родится, и в декрет не уйти – не была тру-до-уст-ро-ена, и на новую работу никто не берет на девятом месяце беременности.

– А папа планирует в воспитании помогать? – уточняешь максимально мягко, чтобы не обидеть.

– Какой еще папа, девушка? – летит в лицо. – Не будет у нас папы.

Я понимаю, конечно, папы не будет. Его не было и при рождении первого ребенка, и при рождении второго не планируется. А может, это и вовсе были разные "папы". Должны ли меня заботить подробности личной жизни мамы, обратившейся за помощью? Правильно, до ее личной жизни мне не должны быть дело. Мне должно быть дело до последствий: чтобы было, где жить семье с малышами-погодками, чтобы было место в детском саду и чтобы детское питание всегда стояло на кухонной полке. Не мое дело – оценивать причины и цокать языком: "Что же Вы так не подумали?". Мое дело – помчь.