– Как ты заснул, твой кузен с бутылкой не расставался. Все вливал в себя эту водку проклятую. А теперь, видать, отдает обратно.

Василий понимающе кивнул.

– Спасибо тебе за чудесный Новый Год, Васенька.

Лицо Бонасюка изобразило раскаяние, но Кристина, в негодовании отвернулась.

Проторчав в ванной не менее часу, Иван Растопиро, наконец, покинул свое убежище и, стараясь держаться подальше от Кристины, перебрался в гостиную к кузену.

– Что у тебя, поистине, с лицом? – всполошился было Бонасюк.

– Да капилляры чертовые… Сегментные пятна, понимаешь… От водки, короче.

Кузены просидели в гостиной до половины двенадцатого, пока Кристина не позвала их на помощь. Накрывать праздничный стол. Вскоре часы пробили полночь. Они немного посмотрели «Огонек». Выступления актеров казались Кристине безвкусными, тексты песен идиотскими, а музыка – издевательством над ушами. Кристина и кавторанг делали вид, будто ничего между ними не случилось. И, пожалуй, это было лучшим, что только можно придумать.

– Раньше новогодние программы куда интереснее были, – с ностальгическими нотками посетовал Иван Митрофанович.

Поглощенное за новогодним столом спиртное вернуло ему хотя бы некоторую часть недавней самоуверенности.

– Раньше все было, поистине, лучше, – грустно согласился Бонасюк.

– Раньше сравнивать было не с чем, – подвела черту Кристина, и вышла на студеный балкон. После душной комнаты морозный (уже январский) воздух был обжигающе свеж. Днепр скован во льды, а огни далекой Троещины, где, по предположению Кристины, отмечал Новый Год Бандура, еле пробивались от самого горизонта. Настроение у Кристины, с вечера никудышнее, сделалось хуже некуда. Принимая во внимание расхожую фразу: «Как Новый год встретишь, так его и проведешь», год Кристину ожидал тот еще.

Новый год начался для Андрея с опустошительной, словно взрыв бризантной бомбы мигрени. Атасов вручил ему «Пенталгин», но, и таблетки оказались бессильны. К вечеру первого января приятели снова уселись за стол и выпили никак не меньше вчерашнего. Девчонки укатили, деньги закончились, а когда за столом одни мужчины, выпивка легко перерастает в пьянку. Кристина так и не позвонила.

Второго утром Андрей покинул гостеприимную квартиру Армейца, от одного вида которой его теперь немного мутило, и отправился к себе на Отрадный.

Квартира оказалась пуста. Автоответчик, правда, дружелюбно помигивал зеленым огоньком, внушая определенные надежды. Андрей надавил кнопку воспроизведения. Первые двое звонивших предпочли поиграть с автоответчиком в молчанку (оба раза это была Кристина, но она не подобрала слов), а третий звонок, к немалому удивлению Андрея, был от Бандуры-старшего.

– Алло? – сказал отец. – Алло?! Алло! – он немного запыхался, как обыкновенно случается с непривыкшими к автоответчикам людьми. – Алло? Сынок! Сын, это ты? С Новым годом тебя… – последовала пауза. Андрей услыхал шумное, прямо в динамик, дыхание отца. – Ну, как ты там? Когда домой? Ты б это, черкнул пару строчек… Я это… Может, сам…

Голос оборвался серией коротких гудков, показавшихся Бандуре неимоверно противными.

– Батя… – голос отца в пустой квартире прозвучал так неожиданно, и так не вязался с нынешней жизнью Андрея, словно и не голосом был вовсе, а смоделированным на компьютере воплем динозавра эпохи позднего протерозоя. – Откуда же ты позвонить исхитрился?!

Пробыв какое-то время под впечатлением отцовского звонка (чувства были противоречивыми и Андрей в них предпочел не копаться: и детство нахлынуло, и стыд за долгое молчание), он, в конце концов, сам взялся за телефон и набрал номер Планшетова.