– То есть он еще и пенсию не получит за все эти десять лет?

– Вот именно! А теперь подумайте, кто будет рисковать своей карьерой?

– А как звали того санитара?

– Артем Михайлович.

– Да, помню такого, очень добрый был человек и справедливый! – Я кашлянул в кулак и продолжил. – Он даже заступался за пациентов, которые в соре с медсестрами были правы.

– Именно! А эта… – Она осмотрелась и шепотом произнесла. – Давайте оставим этот разговор. Тут и стены с ушами…

– Согласен. – Произнес я и подходя к столику у первой палаты.

Усевшись на свою койку, я понял, что возмущение и злость почти прошли. Девушка остудила мой гнев почти за несколько минут, которые мы шли по коридору. Не многим это удавалось. Но ее приятная внешность, голос и манера общение легли как бальзам рану. И в голове взорвалась мысль «А ее не уволят?!» Говорили мы хоть и не долго, но содержательно! А слышать могли все, и некоторые пациенты могут скинуть себе срок на недельку другую, просто донеся до врачицы, о чем мы говорили, и тогда уж действительно ее уволят! То, что здесь можно доверять лишь единицам, это я понял еще с прошлой лежки. Ведь каждый пациент стремится только к тому, что бы ему скостили срок. Даже эти подростки, которые сидят на корточках в туалете произносят только одно слово «Оставишь?» ради сигареты готовы сдать продать любого. В основном это были пациенты первой палаты, новенькие, ведь им вообще запрещено покидать палату, и тем более курить.

Странно, но мне вспомнился вчерашний вечер, когда меня привезли на скорой в это заведение. Вспомнилось, как сидел в приемной, ожидая, когда меня позовут. Сидел я тихо. Конечно хмельной, но спокойный. Помню, как заполнял документы о поступлении, а вернее я подписывал их. Вспомнил также как замеряли рост и вес, и процедуры в ванной. Но самое, что мне было больно вспоминать, так это слезы на глазах мамы и гнев брата. Почему человек такая сволочь, когда пьяный? В момент может разрушить все те добрые отношения к себе. Ну, выпил, ну повеселился, ляг ты спать и все, на утро будешь болеть, но все же дома… А теперь что? Лежать в больнице не зная когда выпустят, просить родных, которые работают день и ночь, отпрашиваться и везти тебе сигареты, чай и что-нибудь поесть? И разве это справедливо?!

Прокручивая вновь и вновь эти воспоминания, я лежал на кровати. Злость на себя нарастала как снежный ком, и ком этот подкатывал все ближе к горлу. Не силясь его терпеть, я подошел к девушке, что сидела за столом, и попросился в туалет. Одна была надежда, что Алик будет там. По прошлому разу я помнил, что он очень часто ходит курить. И я не прогадал, когда зашел внутрь, седовласый мужчина стоял у открытого окна.

– Здравствуй Алик. – Произнес я, подойдя к нему. Он повернулся ко мне и приветливо кивнул. – Я так и думал, что могу здесь тебя найти.

– Ну как прошел разговор с врачом?

– Очень неприятная женщина. – Ответил я.

– Стерва! А не неприятная женщина!

– Согласен с тобой. Честно говоря, она меня взбесила!

– Да она все отделение бесит уже полгода! – Он посмотрел на меня и спросил. – Ты хоть курил сегодня?

– Нет. У меня нет с собой сигарет.

– Вот держи. – Он протянул мне почти полную пачку, и я с благодарным кивком взял одну.

Разговор был не продолжительным. Хоть ко мне и прониклась ко мне симпатией медсестра, но наглеть тоже нельзя было. В первую палату часто заходили врачи и проверяли все ли на месте. Если кого-то не было, нагоняй получала всегда медсестра. Мы с Аликом выкурили по сигарете, и я вернулся на свое место обитания. В этот день, он заходил ко мне зовя покурить, и я охотно ходил с ним. А Игорь весь день пролежал, глядя в потолок, видимо вкололи все же ему транквилизаторы.