С небольшими видоизменениями русский наряд при дворе просуществовал до начала XX в.

Вплоть до эпохи Николая I русский язык был чужим в придворной жизни. Хотя, как известно, Екатерина II выучила русский язык. При женитьбе Павла Петровича на Марии Федоровне в 1776 г. в инструкции, составленной цесаревичем для его будущей супруги (на французском языке), особым шестым пунктом вменяется ей в обязанность знание «русского языка и других необходимых сведений о России»[291]. Кратковременное царствование Павла I (четыре года четыре месяца и четыре дня) не привело к укреплению позиций русского языка при дворе.

При дворе Александра I также господствовал французский язык, а на встречах в Тильзите и Эрфурте Александр I говорил на более правильном французском языке, чем корсиканец Наполеон. Будущая императрица, тогда великая княгиня и супруга Николая Павловича, Александра Федоровна вспоминала о своей первой осени в России: «14 октября, день рождения императрицы (вдовствующей императрицы Марии Федоровны. – Л. В.), был торжественный и утомительный. Накануне были танцы, и я познакомилась с Александром Бенкендорфом… Я могла беседовать с ним по-немецки, что для меня было вполне удобно, так как я все еще чувствовала стеснение и несколько затруднялась говорить по-французски в России, где почти все изъяснялись на этом языке изящно и изысканно. В то время еще мало говорили по-русски, тогда как в настоящее царствование на нашем национальном языке говорят и чаще, и более правильно, а это хорошо, ибо вполне естественно»[292]. Известен анекдот о А. П. Ермолове, опубликованный в немецкой вечерней газете в 1839 г. и воспроизведенный в дневнике М. А. Корфа: тот на вопрос императора Александра «какую бы явить ему милость?» отвечал: «Государь, пожалуйте меня в немцы!» Другой раз, войдя в переднюю государя, где собрано было множество офицеров разных чинов, он обратился к ним с вопросом: «говорит ли кто-нибудь из этих господ по-русски?»[293]

Одним из серьезных увлечений великой княгини Елизаветы Алексеевны стало изучение русского языка. Ее мать из Германии также советовала дочери «учиться по-русски у прислуги». Обладая большими способностями к языкам, Елизавета Алексеевна «выучилась русскому языку отлично». В письме от 4 (6) марта 1811 г. Елизавета Алексеевна объясняется в любви к русскому языку: «Заканчиваю письмо, дорогая Матушка, проведя два часа за одним из любимейших моих занятий – русским языком. Это поистине сентиментальный урок, поскольку наша литература пребывает пока в периоде детства, но когда проникаешь в богатства языка, видишь, что можно было бы из этого сделать, и тогда получаешь удовольствие, открывающее перед тобой сокровища, которым требуются руки, способные их использовать. К тому же звучание русского языка доставляет моему уху такое же наслаждение, как и прекрасная музыка. Амелия (упомянутая ранее сестра Елизаветы. – Л. В.) называет это и другие касающееся данного предмета чувства блаженным состоянием; я же не вижу здесь ничего противоестественного, но если кто-то этим удовлетворен, то скажу, что благодарна Небу за то, что оно вложило это чувство в мое сердце. Оно приносит мне тысячу радостей и тысячу утешений…»[294] Неслучайно граф Федор Головкин в своем очерке о Елизавете Алексеевне восклицает: «Она лучше всех русских женщин знает язык, религию, историю и обычаи России»[295].

Русский язык входил в программу обучения великих князей Николая и Михаила Павловичей. Бывший профессор русского языка и словесности Дерптского университета коллежский советник Г. А. Глинка вместе с европейски эрудированным знатоком изящных искусств генерал-майором Н. И. Ахвердовым изучал с ними русский язык, русскую историю, географию, статистику, русскую словесность. У Николая Павловича на уроках русского языка возникали некоторые трудности. С азбукой его познакомила мисс Лайон. Известно, что до шестилетнего возраста он знал только 13 букв русского алфавита. В 1802 г. начались регулярные уроки по русскому языку, которые давал один из дежурных кавалеров полковник П. П. Ушаков. С его сыном, поступившим в 1809 г. в Пажеский корпус, Николай был особенно дружен. Он писал ему короткие письма-записки, называя его Лоло и подписываясь Романов III (то есть третий по старшинству после Александра и Константина)