- В Екатеринбурге заказывали? – Аня указала на очки. – Необычная оправа.

- В Москве, - уточнил мужчина. – Ой, что это я? Совсем заработался. Да вы присаживайтесь. Может, тоже чаю? Меня, кстати, Савелием звать.

Он протянул худощавую ладонь.

- Савелием? – переспросила Аня, понимающе ухмыльнувшись и многозначительно поглядев на его острые уши.

- Эверием, - уточнил мужчина, поняв, к чему она клонит. – И некоторые коллеги зовут просто Эвери.

Они пожали друг другу руки. Аня вдруг поймала себя на мысли, что не может оторвать от собеседника взгляда. И ведь вроде ничего такого в нем не было: обычное лицо обычного жителя резервации. А вот почему-то притягивало. Хотелось смотреть и смотреть в эти большие ясные глаза, пусть и со следами от бессонной ночи. Аня покраснела, но отвести взгляд все равно не смогла.

- А Вы давно фельдъегерем работаете? – вдруг тоже заинтересовался мужчина, доставая с полки с реактивами еще одну чашку, неведомо как там оказавшуюся, и наливая в нее чай. – Что-то я Вас раньше не видел.

- С прошлого месяца, - промямлила Аня и тут же дала себе мысленную оплеуху: с чего вдруг так растаяла? Мало того, что эльф, так еще и ученый. Вот уж совсем не подходящий кандидат на роль спутника жизни. Олег по всем статьям лучше. Да что там – Игорь и то на роль будущего мужа больше подошел бы. Хотя бы потому, что готов заботиться, а не забить на все и посвятить себя науке.

Так, опять стоп. Какие мужья, какие кандидаты? Да что такое сегодня у нее с головой? Только о мужиках и думает. После больницы совсем цикл сбился, гормоны шалят. Нет, но все-таки, какой притягательный мужчина… Его бы отмыть, причесать да приодеть по-человечески. Можно даже не стричь – отросший хвост с острыми ушами смотрится вполне гармонично. А вот помыть и приодеть – это да, это обязательно. Впрочем, он и сам наверняка одеваться неплохо умеет. Заказал же где-то хорошие очки. Да и под грязным халатом виднеется не футболка какая-нибудь, а добротно сшитая рубашка из тех, что продаются в дорогих магазинах мужской одежды.

Аня украдкой вздохнула, окинув взглядом крепкую мужскую шею. Эх, на такой бы повисеть.

- А я думал, упразднили уже фельдъегерей, - сказал ученый, размешивая сахар – добрых три ложки. – Молодежь-то вся поразъехалась. Ну и правильно, в принципе. Что там, в лесу, делать? Ни тебе жизни, ни развития. Одно вырождение: генетическое и нравственное. Вы так не думаете?

«Я вообще не думаю, я тащусь», - мысленно сказала Аня, но вслух ответила другое:

- Старики долго живут. Так что и фельдъегеря еще долго к ним ездить будут.

- Про стариков – это точно, - ее собеседник улыбнулся, продемонстрировав белые и такие ровно-одинаковые зубы, как будто с винирами. – Кто в Йельве был рожден, тот не умирает сам по себе. Вы пейте чай, пейте. На улице нынче прохладно, Вам бы погреться, прежде чем путь продолжите.

- Да я, вообще-то, уже закончила на сегодня, - мысленно коря себя за такой жирный намек, сказала Аня. – Письмо от Луки последнее было. Может, для Вас что-нибудь заказать нужно?

- Нет, спасибо, - усмехнулся ученый, откусывая от бутерброда сразу половину. – Я, к счастью, и сам могу.

Аня посмотрела на него с еще большим уважением. Перед ней как будто сидел Игорь лет этак на пятнадцать постарше, но только такой, который вместо бесполезных ухаживаний за фельдъегерем выбрал учебу в Гарварде. Только зачем этот Эвери вернулся в Косяковку? Тоже, что ли, дубы изучает? Может, сказать ему про порошок? Хотя, полной правды рассказывать все равно нельзя, разве только легенду, родившуюся в июне. И тогда он может попросить ее сдать кровь для исследований. Или не только кровь. А писать и какать в баночку – это как-то вообще не романтично, так что уж лучше промолчать.