Игорь, до глубины души оскорбленный предательством самого любимого (по крайней мере, из здесь присутствующих) человека, хотел было что-то ответить, надулся, набрав полную грудь воздуха, но лишь нечленораздельно прошипел что-то на «птичьем» языке, а затем развернулся и вышел из дому, бабахнув дверью. Из щелей между потолочными досками посыпалась пыль.

- Обиделся, - констатировал факт Андросий Кузьмич. – Жестковато ты с ним, Агнесса Марьямовна. Может и мелкий, но мужчина все-таки. Мы такое обращение не любим.

- А как иначе, если по-другому не понимает? – ответила Аня, внутренне ощутив-таки небольшой стыд, но быстро спохватившись. – Ничего, погуляет по крышам, остынет.

***

Игорь не остыл. За ночь соседнюю крышу так и не украсил тощий мальчишеский силуэт на фоне звездного неба, а утром в гости не заглянул привычный уже солнечный зайчик. Похоже, бурлящие в парне закваска несправедливости и нерастраченная сила первой юношеской любви в отсутствие выхода да при наличии мозгов сконцентрировались в холодную, крепкую настоечку обиды и обещали еще когда-нибудь аукнуться. Аня даже начала морально к этому готовиться и на всякий случай обдумала варианты «извинительных плюшек»: на речку, там, с парнем сходить, или в парк. Только без лишних нежностей, чтобы не вернуться к тому, с чего, собственно, и начался спор.

Когда Игорь не явился под окна и к завтраку, Аня ощутила укол стыда. Все-таки, можно было и попроще слова подобрать. Но, честное слово, за эти три недели неугомонный эльф ее достал. Над его вечерними серенадами при содействии знакомых рокеров, утренними букетами стремительно увядающих ромашек и художественной росписью асфальта цветными мелками угорал весь медперсонал и соседи по палате. О том, что к ней опять «хахаль пришел», Ане торопились сообщить все, кому не лень: отчего-то выдуманная Игорем история внезапно разгоревшейся «любви во время пандемии» зацепила всех. Как назло, соседка по койке оказалась блогершей, фиксировала каждую минуту жизни новоиспеченных «Ромео» и «Джульетты», а затем щедро делилась с Аней комментариями читателей, начиная от «Встречаются же еще где-то такие мужики!» и до «Когда она уже помрет-то? Сколько можно мучить парня!».

Припомнив все это, Аня тряхнула головой и простила себя. Отстал и ладно. Никто его не просил ехать вслед за ней в Екатеринбург и мыкаться по квартирам старых друзей. И вообще, судя по счастливому выражению, не сходившему с лица эльфа эти три недели, ему там жилось хорошо: таскался по нелегальным сейшенам, зажигал на пьяных квартирниках, мучил барабаны в «музыкальном» гараже друзей, гулял по пустынным карантинным улицам, бегал от полицейских патрулей и прочая, прочая, прочая. Даже насморк не подхватил, несмотря на полное игнорирование санитарных рекомендаций по борьбе с вирусом. Везет же некоторым. А другие, даже уехав в глушь, в леса, умудряются подцепить городскую заразу и загреметь в больницу.

- Вы всегда так питаетесь, или сегодня какой-то особенный день? – вывел Аню из задумчивости вопрос гостя, с утра уже успевшего и побриться, и помыться и вообще выглядевшего, в отличие от нее, на все сто. Одно слово – военный.

- Что? – спохватилась она, наконец, отмерев. – А-а, нет, это Микола, наверное, ревизию в голбце делает. Обычно поскромнее завтракаем.

На столе и впрямь творилось нечто странное: вместо привычного уже бутерброда типа «хлеб со сметаной», гигант устроил настоящий праздник деревенских вкусов. Тут было и копченое сало, и три сорта варенья, и маринованные грибы, и сушеные ягоды, и жаренная на топленом масле картошечка, и яйца всмятку, и вареная кроличья голова, и студеное молоко, и – а вот это уже из запасов Ани – творожки от известной фирмы. То ли Микола решил, что гостей надо кормить лучше, чем хозяев, то ли разошелся из чувства мужской солидарности, то ли и правда решил избавиться от прошлогодних запасов, чтобы освободить место для нового урожая, но факт оставался фактом: стол просто ломился от разнообразных яств. Аппетита вся эта красота едокам не добавляла, оба привыкли к нормальной городской пище: обезжиренной, рафинированной, обогащенной витаминами, клетчаткой, лакто и бифидобактериями, дополненной тщательно выверенным количеством специй с глутаматом натрия и идеальным балансом сахарозаменителей. Впрочем, поглядев на то, каких сумм могут достигать ежемесячные накопления, если их не тратить в магазинах на вышеперечисленное, Аня уже куда лояльнее стала относиться к традиционной деревенской трапезе – смертельно необезжиренной и отвратительно натуральной. И даже к антинавозным калошам, сохраняющим обувь в ее почти первозданном виде.